Эгор с интересом, а клоун — с двойным интересом рассматривали новую спутницу. Она разительно отличалась от тех кукол на площади. На ней были только простые черные кеды и кожаные черные трусы. И все. Стройное тело, тоннели в ушах, в которых звякали плаги, черные волосы, заплетенные в африканские косички… А еще у нее отсутствовали глаза, на их месте зияли черные дырки. Над неразвитым кукольным бюстом во всю грудь чернела та-ту «Saosin». На спине Мании висел розовый рюкзачок, весь в значках, из кармана которого выглядывал тряпичный пупсик с зашитым ртом. Отсутствие одежды искупалось отсутствием грудей, они только слегка наметились и не вызывали непристойного интереса, как силиконовые дыньки позерок с нежно-розовыми сосками. Но несмотря на это, Мания была воплощением трогательной женственности, от нее так и веяло феромонами любви и кружило голову от подсознательного желания. — Бедная девочка! — заголосил клоун. — Как же ей досталось! И раздели, и глаза повылавливали.
Кукла саркастически хмыкнула.
— Ну конечно. Где уж им. Я такая, сколько себя помню. А глаза мне ни к чему, я все вижу получше вас.
— Знакомьтесь, это Мания. Старожил нашего мира. Она не настоящая эмо-кид, на самом деле она барбикенка-отступница. Когда-то служила со мной во дворце, а потом решила пойти просвещать позеров, нести им свет разума. Хотела стать им гранд-мазером, а стала эмо-кидом. Болезнь уж больно заразная.
— Да ладно тебе, кот. Я просто ищу любовь и пока не сдалась. Хочу сходить с вами во дворец. Ты же знаешь, Мания любит компанию.
Эгор сказал:
— А мы пока во дворец не идем, у меня есть дела поважнее.
— Я все равно пойду с вами, — не сдавалась кукла.
— Пускай идет, сир, так нужно. Терпеть не могу кукол, но так написано в Великой книге.
— Я не против, — сказал Эгор и неожиданно для себя сорвался на крик: — Но для начала я хотел бы послушать, что еще написано в этой чертовой книге, куда мы идем и что это вообще за эмо-королевство на мою одноглазую голову!
Улица до боли напоминала ту, по которой они с клоуном прибежали на площадь. Такая же бесконечная, пыльная и пустая. Может быть, это она же и была. Эгор совсем не ориентировался в этом розово-черном чужом, безумном и навязчивом мире. Да и ориентироваться стало крайне сложно — солнце ушло, на черное небо вышел розовый месяц и высыпали розовые звезды. В Эмомире наступили короткие сумерки.
— Что-то быстро день пролетел, — пожаловался Эгор.
