Больше администратор своих попутчиков не видел.
После допроса Карасика мы обменялись с Агеевым впечатлениями.
— Из всего того, что «смел утверждать» Карасик, меня заинтересовало поведение парочки в поезде, — сказал Виктор Сергеевич. — Понимаете, Лещенко утверждает, что между ним и Ватутиной ничего не было… А как же взаимная тяга, о которой говорил Карасик? С чего бы ему сочинять, а?
— Не знаю, кому и верить, — признался я. — Лично мне показалось, что этот администратор любит позу. И говорит нарочито манерно. Возможно, не считает за грех немного и приукрасить… А с другой стороны, может, Лещенко не хочет признаваться, что флиртовал…
— Вот именно, — подхватил Агеев, — не хочет. Если у него возникло чувство к Ватутиной, то он мог приревновать к Иванову. Лещенко — тип неуравновешенный. Затаил злобу, решил отомстить…
— Все может быть куда проще, — возразил я. — Не забывайте, он женат, имеет дочь. Допустим, он на самом деле приударил за Ватутиной. А кому охота, чтобы это дошло до семьи? По-моему, наиболее интересно, что Лещенко предложил распить горилку ещё в поезде.
И возникает вопрос: когда в бутылку с перцовой горилкой попал яд? Ваше мнение?
— Я склонен думать, что цианистый калий подсыпали уже в Южноморске, ответил следователь. — И сделал это сам Лещенко.
— Но ведь при обыске в его палате вы ничего не обнаружили! — сказал я. Ни пузырька, ни ампул.
— Сосуд из-под яда он мог выбросить.
— Да, кстати, что представляет из себя цианистый калий? — поинтересовался я. — Насколько я помню, это порошок белого цвета?
— Да. Легко растворяется. Действует очень быстро. Да это видно на примере Иванова и Вачнадзе.
— Ну а если доза не смертельна, как с Ватутиной? Осложнения тяжелые?
— Вы знаете, нет. Если повезет, как повезло Ватутиной, никаких последствий…
— Значит, Ватутину можно будет скоро допросить?
— Врачи обещают завтра.
— Очень хорошо, — кивнул я. — Надеюсь, она многое прояснит.
— Дай-то Бог, — задумчиво произнес Виктор Сергеевич.
Когда мы с Агеевым заглянули в больничную палату к Ватутиной (она лежала в отдельной) и представились, та попросила подождать в коридоре.
Через несколько минут она пригласила нас войти. Ватутина была уже причесана, напудрена, подкрашена.
— О, — с улыбкой протянул Агеев, — раз вы, Ольга Семеновна, думаете о внешности, значит, здоровье отличное!
— Вполне, — ответила тоже с улыбкой. — По-моему, женщина без косметики все равно что небритый мужчина.
— Молодость может обходиться и без нее, — продолжал Виктор Сергеевич в том же непринужденном тоне. — Мне кажется, в наше время слишком уж увлекаются разными там лаками, тушью и прочим…
