Фрэнк молчал. Он был сражен наповал и убежден окончательно.
- Не советую тебе кричать на всех углах о правде. В данный момент она никому не нужна. В данном случае она мешает недолговечному людскому счастью. Но они ведь скоро все вспомнят - и, как и ты, Фрэнки, почувствуют подавленность. Потому что они поймут, что все это было только лишь сном. Но самым лучшим в их жизни. Поэтому... лучше не мешай никому. Радуйся жизни вместе с другими. Пожалуйста, можешь заходить ко мне - с удовольствием побеседую.
- Руди... - еле слышно прошептал Фрэнк. - Руди... звезды... куда делись звезды?
- А, это! Ты же должен понять, что их сымитировать сложнее, чем просто лампочки в виде солнца и луны. Да и кто о них вспомнит? Нет надобности.
- Что?
- Я говорю, звезды никому не нужны. Зачем им гореть?
Фрэнк встал и задумчиво покачал головой.
- Да... ты, похоже, прав. Спасибо, что объяснил, Руди. А то я уж боялся, что в Плутонии что-то нечисто.
Рудольф усмехнулся и снял очки.
- Заходи потом. Еще поговорим. Я многое тебе объясню. Как функционирует наша система, как мы справляемся с потребительскими проблемами, как организовываем...
- Спасибо, Руди. Ладно, я пойду, - перебил друга Фрэнк и вышел из кабинета. Его мысли, казалось, были отуманены. Ну и дурак же ты, Фрэнки! Чуть было все не испортил. Хорошо, что Руди просветил тебя.
Но все же, на дне души, осталось чувство неудовлетворенности. Чувство, будто все равно что-то не так, и Рудольф все врет. Но как доказать? Чему вообще верить - этому далекому и странному чувству или близкому и понятному Вайссу?
Фрэнк вышел из Ратуши и смешался с толпой. Надо было спешить на работу. Но Фрэнку вдруг захотелось присесть на лавку и погрузиться в себя, оторваться от окружающего подозрительного мира.
Он исполнил свое желание. Мимо него проходили такие разные люди, каждые из которых обременены минутными, абсолютно бессмысленными и формальными тяготами - и, тем не менее, они были счастливы. Типичные серые нагромождения зданий навевали унылое настроение - быть может, только ему. Напротив лавочки на площадке суетились маленькие ребятишки увлеченные игрой. Радостные и счастливые. Чем же куплено это счастье? Есть ли цена? Человек, сидящий на скамейке, неизвестно почему грустный, непонятный для остальных, взглянул на ярко-желтое солнце и синее, безмятежное и тоже счастливое небо.
Лишь он один знал, что все это не по-настоящему.
