— Ну, со так мало? — нетерпелив Батяня.
— Ес-со!
Иван протягивает горсть «ессо».
— Гуля — гуля. Дугачина, я зэ тебя не обидю.
Поскрёбывание голубиных коготков о фанеру прекращается.
— А ты боявся, — кормит Лёха голубка просом с ладошки.
Не пугается Батяню и белогрудая голубка. Планирует на крыльях со швеллера на фанерную кормушку. В боксе зимуют и воробьи. Пересыпаются стайкой вкруг кормушки, но не садятся. У ног Ивана повизгивают рыжие чумазые собаки, будто радуясь за своего повелителя Батяню. Идиллия! Мужики перестали стучать железом, наблюдают от тракторов. А Батяня заливается счастливым смехом — у дальних ворот слышно.
Загремело железо. Значит, Клеймёнов в бокс зашел с мороза.
— Слезай, дед идёт. — Хочет Иван снять со стула Батяню.
— Слышу! — Недоволен Батяня. — Я ему голубка дам подержать.
Клеймёнов идёт по боксу вразвалочку.
— Не проголодался? — Снимает внука со стула и ставит перед собой.
Косится на жёлтое просо вокруг бочки.
— А то в столовой кисель тебя ждёт.
Кисель из брусники Лёха-Малёха обожает. Ест его ложками из глубокой фарфоровой тарелки, как суп. Клеймёнов тоже вынужден «любить» кисель.
В столовой на раздаче очередь. Обед только начался. Столик председателя артели в глубине зала у высокого светлого окна. Поверх стекла натянута пленка, оттого свет в окне матовый. Зима на дворе. Плёнка сохраняет тепло.
В очереди оживление, хохот от анекдотов. Теснятся, дают свободное место у раздачи.
Батя не любит, чтобы ему прислуживали у стола. Сам по-хозяйски оценит порядок у плиты, выберет блюдо. Питание в артели за счёт «председательского фонда». Выбор блюд хороший. Оттого часто из посёлка у Бати гости к обеду. Сегодня никого нет.
— Только кисель! — Важно требует Лёха-Малёха. Ему и не знаемо, что кисель варят только для него. Старатели пьют чай.
Забирает тарелку с холодным киселем и на вытянутых ручонках несёт к столу.
Клеймёнов отказывается от боща, берет жареную оленину, картофельное пюре.
— Жаль, — сокрушается повариха. — В поселковой столовой такой борщ на вес золота.
— Старатели — заработали, — гудит Батя.
— Наташа! Ты ведь знаешь, не люблю повторять! Опять?
На краю разделочного стола Клеймёнов заметил пожеванный сигаретный окурок в губной помаде. За привычку курить возле плиты повариху Наташу кличут за глаза «Окурком». В артели у всех есть «погоняло». Вторую повариху за телесные формы «Коробочки» — нежно кличут «Дюймовочкой». У Дюймовочки не переводится летом на участке бражка. Когда Батя на полигоне или в Нелькане, старатели водят хоровод вокруг Дюймовочки.
