— Подумаете какая, — пробурчал ван Чех, — Готовься к скуке, я принесу тебе карты.
Он мгновенно исчез из ординаторской. Я налила себе еще коньяку.
— Ваше здоровье, — сказала я портрету и выписла залпом, благо докторского "чая" было немного. Почему-то выступили слезы, я закусила шоколадкой из сумки, но лучше не стало.
— Ну, Брижит, ты чего-то напугалась? Доктор ван Чех рядом, он тебя ото всех спасет. Кто тебя обидел? — издевался доктор, увидев, непроходящие после коньяку слезы.
— Вот он, — кивнула я в сторону бутылки.
— Какой нехороший коньяк, — засюскал ван Чех, — я его вечером истреблю.
Бутыль исчезла под столом, вместе с рюмками.
— Выбирай, есть старые алкоголики, я тебе их подсунул на тот случай, если ты забыла их и, что совсем невероятно, полюбила алкогольные делирии. Есть новенькие. Ну, общем выбирай себе работу, а я пока найду место для этого шедевра.
Доктор порывисто встал, поднял словно перышко картину и стал примеривать ее во все совободные места, приговаривая:
— Нет, здесь утром солнце, выгорит…. Не здесь, за шкафом не видно…. Брижит, прости, что отвлекаю от созерцания меня, что если я повешу картину у окна?
Я внимательно посмотрела. Какзолось бы бредовая идея. Но стоит отойти к двери, как тут же ясно, что она гениальна.
— А если вы еще каждому входящему будете строить злобное лицо, то эффект от картины будет тройной.
— Думаешь?
— Уверена.
— Спасибо за комплемент. Говорят, что в молодости я был очень эффектен. Но и сейчас, пожалуй, я еще ничего, — самодовольно любовался портретом ван Чех.
— Давай занимайся, — подгонял он меня. Поставил картину на место и нажал кнопку под столом. Через несколько минут явился хмурый человек с шикарными седыми усами и крепким ящиком инструментов.
— Вот там, — повелел ван Чех, небрежно указав рукой.
Хмурый человек кивнул и пошел к картине. Тщательно измерив ее, он стал дрелить стену, встав на стул.
— Шуруп, — угрюмо сказал он.
Ван Чех с интересом подал рабочему шуруп.
— Дюбель, — крякнув, сказал рабочий.
В глазах ван Чеха заискрилась шутка, он сложил губы бантиком, чтобы она раньше времени не выравалась. Он подал дюбель.
— Молоток, — отрывисто вещал рабочий.
Я отвлеклась, так и не приступив к работе, интересно было чем все это кончится.
Рабочий стал вбивать дубель в стену, затем молча вворачивал шуруп.
— Картину, — мрачно сказал рабочий.
— Вы прекрасны, — ласково сказал ван Чех. Я подпрыгнула на стуле, настолько противоестественно это звучало. Рабочему видно тоже резануло по ушам, он вытаращил на ван Чеха серые глаза.
