Не успевший отдохнуть Боев, спотыкаясь и обливаясь потом, тащился позади всех, мысленно проклиная судьбу, жару, кровожадных мух и слишком ретивых партизан. Спустя еще несколько часов, показавшихся вечностью, отряд достиг наконец небольшой деревушки, и Владимир Васильевич почувствовал, что долгожданный отдых близок. За невысоким кривым забором одного из дворов он вдруг увидел настоящую корову, и его охватило страстное желание немедленно испить подзабытого на вкус парного молока! Но стоило ему направиться к забору, как из-за плеча тут же выдвинулось винтовочное дуло…
С того дня так и повелось. Боев мотался по Центральному Мозамбику в составе непрерывно кочующего отряда, а все его попытки хоть как-то прояснить свое будущее наталкивались либо на издевательское «непонимание» либо на унизительное игнорирование. Мало того: командир, заметив, что пленник более-менее освоился с походной жизнью, приказал нагружать его наравне со всеми разного рода ношей. Вначале Владимиру Васильевичу вручили увесистый мешок с продовольствием, затем добавили еще и английскую винтовку «Ли-Энфилд» 1904 года выпуска. Патронов к ней, правда, не выдали, но объяснили, что в случае боевого столкновения ею можно пользоваться в качестве, например, дубины…
Волей-неволей старпом втянулся в подкинутые судьбой обстоятельства и после некоторого периода отчуждения начал понемногу знакомиться с членами вооруженной группы. Первым, с кем он по-настоящему подружился, стал отрядный повар Пако. Прекрасно сознавая, что его новый знакомый — личность довольно примитивная, Боев и разговоры с ним вел самые что ни на есть простецкие. Зато благодаря Пако он научился не только понимать местное наречие, но и мало-мальски изъясняться на нем. А освоив необходимый словарный минимум, сблизился потом и с другими повстанцами.
Не без трудностей, но в итоге ему удалось-таки наладить довольно сносные отношения почти со всеми бойцами, за исключением трех-четырех человек из ближайшего окружения командира, прозванного в отряде Мунги (подпольная кличка, в переводе означающая нечто среднее между «свирепый» и «беспощадный»), Мунги, как вскоре выяснил Владимир Васильевич, занимался не столько борьбой за политические права и свободу, сколько банальными грабежом и разбоем. Хотя он частенько и выступал перед бойцами с пламенными речами, обличающими продажную политику правительства, однако любимым занятием как и для него, так и для всего отряда было устраивать засады на глухих участках дорог с целью захвата какого-нибудь очередного грузовика. Вернее, груза, на нем перевозимого.
