— Осмотрели мы и подсобку, — снова заговорил Сидоров. — Там у него детали разные, корпуса для магнитофонов, приемников. Короче, запчасти… Глядим, мешок с редиской и вот этот чемодан, — показал он на стол.
— Мне они сразу бросились в глаза, честное слово! — не удержалась девушка.
— Спрашиваем, — невозмутимо продолжал рассказ Сидоров, — чьи это вещи? Зубцов говорит: приезжие оставили. Ну, кто на рынок приехал торговать… Знакомые, что ли? Нет, говорит, просто попросили, пусть постоят вещи…
— Мешок и чемодан принадлежат одному человеку? — уточнил Измайлов.
— Разным, — ответил Сидоров. — Редиску женщина оставила, а чемодан какой-то мужчина.
— За мешком эта женщина при нас пришла, — опять вставила Волошина. Забрала и стала торговать на рынке…
— А за чемоданом никто не пришел, — сказал Сидоров. — Мы целый час ждали… Попросили Зубцова открыть…
— Я как чувствовала! — взволнованно воскликнула девушка. — Открываем, а там!.. Нет, вы только посмотрите, товарищ прокурор!
Она вскочила, сгребла целлофановые сумки, которые пользуются у женщин таким успехом (удобно, конечно, в сложенном виде занимают мало места, и вид у них приятный), отложила в сторону. Под сумками аккуратной стопкой лежали новенькие джинсы.
— Импорт, — комментировал Сидоров.
— Самые модные! Вы только посмотрите, какие фирмы! — показывала этикетки Волошина. — «Супер Райфл», «Вранглер», «Ли», «Монтана»… Целых пятьдесят штук! Если даже по сто пятьдесят — семь с половиной тысяч рублей!
— Но это не все, — сказал Сидоров, помогая девушке выложить джинсы на стол.
Под ними были еще майки. Белые, с короткими рукавами. По таким буквально сходили с ума мальчишки и девчонки: на груди красовалось каре из четырех голов (две женские и две мужские). Поверх рисунка алели буквы АББА.
— Маек — ровно сто штук, как одна. — Волошина посмотрела на прокурора, ожидая слов одобрения.
— Вот акт! — поспешно протянул ему бумагу Сидоров.
Захар Петрович прочел акт. Там говорилось, что настоящий документ составлен «по факту обнаружения чемодана, содержащего сто целлофановых сумок, пятьдесят новых джинсов иностранного производства и сто маек с рисунком, принадлежащих неизвестному лицу…».
Акт был подписан тремя народными контролерами, а также Зубцовым.
— Знаете, товарищ прокурор, — еще больше волнуясь, начала Волошина, этот Зубцов никак не хотел подписывать акт, мол: «Я тут при чем?» Тогда предложили ему вместе с нами пойти в милицию… А он, услышав про милицию, распсиховался, стал кричать: «Вы хотите меня, честного человека, опозорить на весь город, ни в какую милицию не пойду. И все. Хоть убейте». А потом, потом стал угрожать даже…
