Президент надел брюки, но никак не мог застегнуть молнию. Казалось, его позабавило неожиданное затруднение, но потом на лице у него отразилось страдание, он попятился, и обессиленный, с расстегнутой ширинкой, тяжело опустился в кресло.
— Если хочешь, я…
Не успела Бабетта предложить помощь, как президент, пошатываясь, поднялся с кресла и решительно направился к ней.
Ну и темперамент! Она приготовилась заключить его в объятия, но он резко повернул и остановился у ночного столика. Потом схватил большой хрустальный графин с водой и льдом, а другой рукой с трудом согнул книзу пострадавший объект и засунул его в питьевой сосуд.
Увидев, как президентский орган погружается в ее ледяную воду, Бабетта разинула рот от изумления. Удивительно, что не раздалось шипение пара.
Погружение дало желаемый результат. Президенту удалось запихнуть многострадальный член в штаны, хотя молнию он застегивал так осторожно, словно имел дело с нестойким нитроглицерином.
Одевшись и причесавшись, он обернулся, одарил Бабетту торжествующей широкой улыбкой и подмигнул, как и подобает бывалому моряку. Потом открыл дверь, высунул голову, посмотрел по сторонам и, убедившись, что в коридоре ни души, ушел, оставив ей влажные простыни и неаппетитную воду со льдом.
* * *
Элизабет Тайлер Макманн, первая леди Соединенных Штатов, лежала без сна на своих еще свежих простынях и смотрела в окно на памятник Вашингтону. Как супруга самого известного в Америке символа мужской силы Элизабет не могла не усмотреть иронии судьбы в том, что сейчас, оказавшись одна в постели, она уставилась на самый известный в стране фаллический символ. А ведь Бет Макманн превыше всего в жизни ценила семейное счастье.
В половине двенадцатого, после ужина в честь президента Уругвая, Бет с президентом покинули оставшихся гостей и поднялись наверх. Они разделись и легли в постель. Она уснула.
В час сорок две по электронным часам на ночном столике она проснулась от жажды и обнаружила, что осталась одна. Иногда среди ночи звонил телефон, и муж уходил в свой кабинет, чтобы ее не тревожить. Если ему сообщали о каком-нибудь кризисе, он спускался вниз, в Овальный кабинет. Если же дело не терпело отлагательств, он обычно направлялся в Кризисный центр в подвале западного крыла, и тогда пресс-секретарь мог сообщить журналистам, что президент следит за развитием кризиса из Кризисного центра. Это звучало более впечатляюще, чем «по телефону в постели».
Бет пришла в голову одна мрачная мысль, однако ей очень — очень! — не хотелось даже знать о том, что муж, возможно, находится дальше по коридору, в Линкольновской спальне. Он никогда не стал бы откалывать подобные номера. Никогда.
