Блоггеры вызывают у профессионала Димона те же ощущения, что испытывает балерина Большого театра, которую пригласили в село Зюзюкино на премьеру балета «Лебединое озеро» в исполнении доярок. Бедную приму крючит от ужасной техники сельских лебедей, но воспитание не позволяет ей в голос заорать: «Ужас! Ужас! Ужас! Бедный Петипа[9] в гробу переворачивается! Немедленно снимите пуанты и займитесь тем делом, в котором вы разбираетесь».
— Блоггер, — с натянутой улыбкой повторил Димон, — чудесно!
Я на секунду представила себе Егора в пачке и пуантах, хихикнула и тут же замаскировала вылетевший смешок кашлем.
Бровь Федора дрогнула, но он спокойно продолжил:
— Сейчас Егор…
Дверь распахнулась, и в кабинет вбежала женщина, до невероятности похожая на Лапулю.
— Умка! — воскликнула она. — Мы же договаривались пойти вместе! Это нечестно! Я первая сообразила про загадки!
— Это кто? — бесцеремонно спросил Приходько.
Егор зарделся.
— Моя… э… подруга… мы вместе… ну… короче…
— Ясно, — остановил парня Федор, — имя у дамы есть?
— Валя, — представилась блондинка. — Умка некрасиво поступил! Он знает, как я обожаю детективные истории, и нарочно не взял меня с собой! Знаете, он какой вреднючий! Если поймет, что ты любишь шоколадки, перестанет их покупать и будет по сто раз на дню повторять: «Сладкое вредно для здоровья, от него случается диабет, закупорка сосудов, тебе ампутируют ноги!»
— Кто такой Умка? — напрягся босс.
Валентина заморгала, потом указала на Егора:
— Он! Вообще-то Гошка взял себе ник «Наполеон пятый», но его народ Умкой зовет, потому что он…
— На медведя похож, — не утерпела я, — из мультика! «Плыву я сквозь бури и ветер к единственной маме на свете».
Егор поправил оправу очков.
— Вы ошиблись, сейчас процитировали песенку из фильма про мамонтенка, который искал маму!
— Вот поэтому он Умка, — заявила Валя, — слишком умный! От слова «ум» его так прозвали! К косолапым прозвище отношения не имеет. И к мультфильмам тоже! Гоша знает все на свете! Проверьте! Спросите что хотите, ну, не стесняйтесь! Давайте!
Мы с Димоном переглянулись, а Приходько повернулся к Егору:
— В конце восемнадцатого века ученые открыли новый язык, ранее им неизвестный. Он походил одновременно на латинский, древнегреческий, русский, персидский, литовский и на многие другие наречия, распространенные в Европе и Азии. Можете назвать этот язык?
— Эсперанто? — предположил Димон и был удостоен сердитого взгляда шефа.
— Нет, — возразил Егор, — первый международный конгресс эсперантистов состоялся только в начале двадцатого века во Франции. Вы говорите о санскрите.
