После солнца зрение никак не могло свыкнуться с подземным мраком. Я сильно зажмурилась, а открыв глаза, обнаружила, что рыжая, как солнце, кошечка следует за мной, не отставая от моей правой ноги ни на сантиметр.
– Она полюбила тебя, – сказала моя американская подруга. – А может быть, это воплощение какой-нибудь души, которая решила хотя бы в виде кошки пожить тут, неподалеку от своего былого дома?
Рябоватый и – в цвет скалы – оранжевый сумрак струился вокруг, обдавая ноги холодком близких подземных вод.
Довольно высокие своды передней пещеры округло поднимались над головами.
– В этой зале не хоронили, – пояснила Марина, – скорее всего, здесь отпевали тело.
По бокам от входа двумя глазницами чернели выдолбленные в стенах ниши для кувшинов – тут омывали руки после очередного погребения.
Марина привычно, как на собственной кухне, нащупала в одной из ниш зажигалку и лампу с прокопченным стеклом, щелкнула и зажгла огонь. Мгновенно по стесанному древним кайлом потолку метнулись тени, и в полутьме обнаружился боковой ход, куда мы, спотыкаясь, двинулись за Мариной, то и дело хватаясь за стены и сразу отдергивая руки.
– Вот, – голосом она говорила глухим, ночным, – видите, по сторонам коридора внизу отверстия – погребальные камеры? Они довольно глубокие. Умершего вдвигали в скалу и закладывали отверстие камнями... Так мы хоронили в глубокой древности, так и сейчас хороним. Евреи – пастухи, кочевники. Помните? «...Скажи рабу моему, Давиду: так сказал Господь: Я взял тебя с овчарни, от овец, чтобы ты был правителем народа Моего, Израиля...» Камень. Повсюду был камень. И на подсознательном уровне мы камню доверяем больше, чем иной материи...
Дошли до глубокой и широкой ниши, где на полу валялось множество пустых алюминиевых плошек от догоревших свечей. Судя по всему, сюда не так уж и редко захаживают паломники.
– Ну, вот и пришли. Археологи и историки считают, что это могила Аггея, Малахии... и с высокой долей вероятности – Захарии тоже. Словом, тех, кого в библейской традиции называют Малыми пророками. Хотя все они тоже были великими провидцами.
Вдруг тонко заверещал звонок мобильного, дикий в этом упокоенном мраке.
Алик выхватил телефон и весело в него крикнул:
– Привет! Знаешь, где я? В могиле! Нет, серьезно...
– А почему нет никакой надписи? – спросила я Марину.
Она усмехнулась:
– Говорят, однажды о такой вот гробнице спросили Маймонида – мол, почему, нет надписи? И он вроде бы ответил: а зачем, ведь и так все знают, кто где лежит... И пожалуйста, мы убеждаемся, что человеческая память долговечнее надписи на камне. Она не стирается...
