Отставной надворный советник так и не решился просить у графини в долг. Го ли чувство стыда, то ли тайное предчувствие не позволяли ему сделать это. К тому же тетушка обещала выхлопотать любвеобильному племяннику теплое местечко в Петербурге.
Но хлопотать ей уже не пришлось: вскоре после отъезда фон Зона домой тетушку нежданно-негаданно разбил паралич. Племянник наезжал в Москву три раза. Он навещал бедную графиню, которую искренне любил. Та недвижно лежала в спальне. Тоскливо-разумным взором она смотрела на фон Зона, а из уст вырывалось лишь несвязное мычание.
В середине октября 1869-го в дом на набережной Фонтанки пришла скорбная весть: графиня Остен-Сакен скончалась.
Продав фрак и золотой перстень, фон Зон купил за 50 рублей билеты на всю семью и вторым классом пассажирского поезда отправился в старую столицу.
Тетушка, или, точнее, то что прежде было графиней Остен-Сакен, блиставшей на великосветских балах, танцевавшей с царями, лежала в богато украшенном гробу. Гроб стоял в просторной гостиной первого этажа, на том самом громоздком дубовом столе, за которым фон Зон совсем недавно обедал с тетушкой.
К собственному стыду, фон Зон ловил себя на мысли, что больше, чем смертью графини, озабочен другим: выделила ли ему покойная часть наследства. А если выделила, то сколько?
А еще он был озабочен тем, в должной ли степени скорбен его облик, что подумают о нем те многочисленные родственники, знакомые и просто зеваки, забившие гостиную, смежные комнаты и даже просторный дом.
Многие подходили к фон Зону и, напуская на себя приличную случаю скорбную маску, выражали ему особое сочувствие, которое обычно принято высказывать лишь самому близкому к усопшему человеку.
И это было неспроста: многие почему-то считали, что именно отставной надворный советник станет обладателем капиталов богатой графини.
Фон Зон подошел к столу, поцеловал венчик на лбу. Покойная окостеневшими членами глубоко утонула в подстилке гроба. Блики четырех стоявших в изголовье свечей играли на ее желтом лице с глубоко ввалившимися глазными яблоками. Зализанные на висках и лбу волосы свились в серые кружочки.
Горький комок подкатил к горлу фон Зона. Он не удержался, его лицо облилось слезами.
…На другой день после похорон графини в родовой усыпальнице Ваганьковского кладбища, после обильных поминок, после раздачи милостыни толпе нищих, задавивших насмерть какую-то старуху-побирушку, нотариус Городской части Безобразов — сытый, гладкий мужчина в поношенном фраке пригласил близких для оглашения завещания усопшей.
