Он посадил меня прямо, а сам встал.
– На сегодня хватит, ты совсем плохая. Я позову Филу, пусть она тобой займется.
– Можно задать вопрос?
– Задавай, – кивнул он дружелюбно.
– Ты ведь тоже не латиноамериканец? Откуда ты?
И он захохотал:
– Из Голландии! Так что мы с тобой, считай, земляки, Пепита. А земляки должны друг другу помогать. Верно?
И он ушел.
Филу помогла мне вернуться в палату, и я попросила ее сделать мне какой-нибудь укол, потому что голова гудела и раскалывалась. Она выполнила мою просьбу, и я погрузилась в вязкое забытье. Спала весь остаток дня и ночь и проснулась почему-то абсолютно спокойной. Мозги, видимо, переварили страшную информацию и дали приказ – не паниковать. Это они правильно сделали, потому что стрессов впереди, похоже, ожидается множество, и если я на каждый буду реагировать также истерично, как вчера, то Мигелю не придется тратить на меня пулю – я отдам концы самостоятельно. А умирать второй раз не хотелось. Страшно. Мозги, наверное, еще кое-что приказали телу, потому что мне захотелось движения. Филу просто обалдела, когда принесла мне завтрак и увидела меня медленно расхаживающей по комнате.
– Пеппи! Что ты делаешь?!
– Хожу.
– Ты же можешь упасть и удариться головой.
– Не упаду.
И она только неодобрительно вздохнула.
Хорошо позавтракав, я выразила желание самостоятельно отправиться на прогулку и получила решительный отказ:
– Нечего тебе здесь расхаживать. Будешь сидеть на скамейке.
– Логично, – сразу согласилась я. – А то ненароком увижу какие-нибудь секреты, и тогда меня точно пристрелят.
Моя сиделка ничего не ответила, вышла из комнаты и принесла мне комплект из хлопковых брюк и блузы зеленого цвета. Точно такие же были на ней.
– Кроме формы, другой одежды здесь нет.
– Спасибо, – сказала я и сняла ночную рубашку.
Филу молча наблюдала, как я одеваюсь. Я тоже поглядывала на нее. Она стала строгой и закрытой. Ухаживала за мной совсем другая Филу; та Филу, может, и не охала и не сюсюкала надо мной, но возилась как с родственницей, я чувствовала тепло, идущее от нее, и ее поддержку. Сейчас я ничего не чувствовала, передо мной стояла чужая женщина лет сорока пяти, не очень красивая, с глубокими морщинами на лбу, с резко очерченными скулами и с замечательными глазами, которые холодно смотрели на меня.
– Филу! – я подошла к ней. – Чем бы ни закончилось мое пребывание здесь и кем бы я ни оказалась, все равно знай – я очень благодарна тебе за то, что ты меня выходила, а значит, спасла. Спасибо. Бог вознаградит тебя за это.
