– А они молоденькие?
– Молоденькие, хорошенькие, – радостно подтвердила бабка. – Да ты про них плохо не думай. Они добрые и меня любят, скучают по мне, вот и приходят поболтать. Просто всегда насмешницы были. Да еще модницы, очень наряжаться любили. Вот и завидуют, дурочки, сейчас моим обновкам. Ой, и насмешила ты меня, девочка, ой насмешила, – и она опять погладила меня по голове. – Ты чего притихла? Мертвецов, что ли, испугалась?
– А они сейчас здесь?
– А кто их разберет, здесь они или нет, когда молчат. Да ты их не бойся, они тебе зла не сделают. Они хорошие. Чего ты застыла, как истукан? Небось есть хочешь?
– Хочу.
– Ну и давай, вари кашу. Поедим вместе.
И я начала работу – подбросила в костерок дровишек, поставила котелок с водой, нашла рис и принялась варить кашу. Когда вода уже закипала, на дороге появилась женщина, которая явно направлялась к Мейре, старуха махнула ей рукой:
– Иди с богом, Кика, за мной сегодня девчоночка поухаживает! – Женщина послушно закивала и пошла обратно.
– Я смотрю, вас тут слушаются.
– Слушаются. Побаиваются и слушаются.
– А почему побаиваются?
– А то сама не понимаешь. Я старуха не простая. За меня есть кому заступиться. Вон когда на меня военные наседать стали, ну после Большого Огня, Фаро тебе небось рассказал, пристали люди в форме, как блохи, чтоб, значит, я у них прогнозы какие-то делала, колдовала для них. Я и по-хорошему просила и ругалась, и грозила – ничего не слушали. А потом кто с поносом слег, кто с лихорадкой. Сразу поотстали, за версту обходить начали. Вона как! Я у них за главную колдунью в стране теперь. А какая я колдунья! Сестры с подружками потешаются, тобой, говорят, Мейра, скоро маленьких детей пугать будут. А я им говорю: «Смейтесь, балаболки, смейтесь. Деревенские меня не боятся, а чужаков здесь нет». Военные поглядывают, чтоб не совались. Я у них все равно как секретный объект, боятся, чтоб кому чего про войну опять не наговорила.
Каша поспела, и я разложила в две миски и поставила на землю остыть.
– Можно я про войну спрошу?
– Спрашивай.
– А почему ты не захотела помогать военным?
– Фу-ты ну-ты. Да не могу я. Те мертвецы, которые про войну знают, ко мне больше не приходят. Тогда их видимо-невидимо было, а сейчас ни одного. А сама-то я что ценного про нее сказать могу? Ничегошеньки. Я им так и объясняла, тут тайны никакой нет, да они не верили, пока не пропоносились. – И Мейра довольно хихикнула. – Ну что, подстыла каша-то? Давай.
