– Со времен потопа. – У меня не было ни малейшего желания говорить о Барте.
Опять я подложила себе свинью, упомянув Барта. Как только я произносила его имя, мои друзья мигом цеплялись за эту возможность и напропалую начинали судачить о нем.
Барт, мой бывший, – милейший и расчудеснейший человек на свете. Он так обволакивает вас своим обаянием, что в его присутствии вы чувствуете себя расслабленно, непринужденно и комфортно, точно нежитесь в джакузи. Естественно, когда мы были вместе, я ужасно гордилась тем, что мой бойфренд способен очаровать любого. Все мои подруги были от него без ума, а их ухажеры вечно звонили Барту и приглашали его поиграть в футбол, погонять на машинах или просто выпить пива перед теликом. Барт нравился всем. Он казался настоящим ангелом. Его обожал даже Джереми, хотя общего между ними было не больше, чем между гусем и свиньей. Однажды мне в голову пришла мысль, что Барт – это вылитый Просто Уильям [9], который немного подрос. Психоаналитики на каждом углу трубят о том, что архетип вечно юной особи мужского пола связан с образом Питера Пена, но я так не считаю. На мой взгляд, Питер Пен – зануда и брюзга. По крайней мере, приятели моих подружек скорее сдохли бы, чем стали с ним тусоваться. В то время как для Просто Уильяма и, соответственно, для Барта взрослая жизнь означала больше взрослых соблазнов: секс, пиво, травка, покер, рулетка…
Пока я была с Бартом, благодаря его популярности мои ставки неимоверно возросли, но я хлебнула сполна, когда мы расстались, а друзья стали отмазываться от меня, как я сейчас от Джил, пустыми фразами сочувственного характера: «Может, это и к лучшему…», «Ты не пробовала поговорить с ним?» и т. д. В ответ я обычно хныкала: «Барт – заигравшийся ИГРОК и завравшийся ВРУН! К тому же он должен мне КУЧУ ДЕНЕГ! Назад пути нет, я уже тысячу раз все обдумала. Он же спер мой музыкальный центр и заложил его, чтобы отдать свои карточные долги!»
Жить с Бартом стало невыносимо. Но, расставшись с ним, я потеряла часть себя. Мне было больно от того, что Барт, словно бездомная, плешивая, продрогшая насквозь собачонка, тявкал у меня под дверью и просился войти, а я гнала его шваброй. Горькое чувство комком стояло в горле. А мои друзья, не желая видеть в нем жалкого картежника, твердили мне в один голос: «Он ведь тебя та-а-ак любит! Вы же можете найти психоаналитика. Сейчас за деньги кого только не найдешь!»
Я вздохнула и попыталась отогнать мысли о Барте, потому что они неминуемо ввергли бы меня в депрессию.
