Как только я свернула за угол, рев толпы едва не сбил меня с ног – будто кто-то врубил звук на полную мощность. Музыки я не слышала, зато уши забивал гомон неуправляемого стада гуляк, словно вырвавшихся из тюрьмы на одну ночь (почему словно? для большинства так оно и было). Обостренное стадное чувство подогревало инстинкты: как только эти люди оказывались в толпе себе подобных, они мигом слетали с катушек. Несмотря на прохладу, многие успели оголиться уже на улице. То, что находилось под плащами – хитросплетение веревочек, цепей и виниловых полосок, – могло, конечно, именоваться одеждой, но скорее служило для самовыражения, как думалось им, или для выпендрежа, как казалось мне.
В глаза бросился один придурок – он был почти голый, если не считать коротеньких кожаных шортиков и сережек в сосках. Такого изысканного пирсинга мне еще не доводилось видеть: покрасневшие соски были зажаты в колечки из серебряных лепестков.
Мэл торчала где-то в середине очереди. Ее черный плащ, доходивший до щиколоток, поглощал свет как черная дыра. К ее ногам жался раб, распластав свою кожаную пелерину по асфальту. Это был его первый выход в свет. Мэл долго натаскивала своего подопечного и решила, что сегодня наконец пора показать его миру. По садомазохистским стандартам вечеринка намечалась довольно дохленькая: нечто вроде маскарада без применения орудий пыток. В общем, для новичков. Этим меня и привлекают фетишистские игры: можно одеваться как черт, вести себя как дьявол и при этом особо не волноваться.
Мы поздоровались с Мэл, но целоваться не стали – дабы не размазать вычурный макияж.
– От метро к нам приближается полчище людей в черном, – сообщила я. – Они здорово смахивают на рой летучих мышей-убийц из ужастика.
– Наверное, вампиры, – откликнулась Мэл. Одна из вампирш стояла прямо передо мной. По крайней мере, именно так в представлении большинства людей выглядят кровососы: мертвенно-бледное лицо, обрамленное черными волосами, ввалившиеся щеки и кроваво-алый рот.
– Место здесь в самый раз для них, – пояснила Мэл и указала на арку мясного рынка «Смитфилд». – Рядом бойня. Очень кстати. Можно выпотрошить и пустить на мясо гнусных рабов!
Очередь между тем продвигалась вперед. Кожаные плащи, соприкасаясь с виниловыми одеждами, издавали мягкий хищный звук, точно крылья летучей мыши, шуршащие во мраке ночи. Я кинула сочувственный взгляд на раба Мэл, голыми коленями скребущего по булыжникам. Но он, похоже, не замечал неудобств.
