Кийо потянулся к поясу моего халата и развязал его. Далее, проворно сдернув халат, он открыл мое тело ветру. Смутившись, я попыталась сбежать, но он удержал меня.
— Тут никого нет, — пробормотал Кийо, пока его руки совершали прогулку по моему телу: от груди и постепенно вниз. — И даже если бы кто-то был, тебе нечего стыдиться. Ты восхитительна, Евгения. Ты так изумительно красива.
Кийо уткнулся лицом мне в затылок, и я прижалась к нему, когда он меня поцеловал. Его рука скользнула вниз между моих ног, и погладила меня, будто ветер приласкал мою кожу.
Когда я уже стонала от желания, Кийо на мгновение отступил от меня, и я услышала легкое шуршание. Он принес с собой презерватив. Самонадеянный ублюдок.
Секунда и его руки вновь вернулись ко мне; он поставил меня так, чтобы я нагнулась и ухватилась руками за перила балкона. Одним ударом вся его твердая длина снова оказалась во мне, заново утверждая свои права. После нашего последнего забега я была практически истощена, но когда он стал двигаться, я снова стала влажной, позволяя грани между болью и блаженством размыться.
Какое безрассудство заниматься сексом в таком публичном месте, как балкон! Но в этом пагубном безумии было что-то волнующее. Еще в баре Кийо, недвусмысленно дал понять, что он слегка эксгибиционист. Но понаблюдать за нами было некому. Никого, кроме нас, пустыни и шторма…
Я не думала, что сегодня ночью смогу еще раз кончить, но Кийо доказал, как я заблуждалась, еще раньше, чем первые теплые капли дождя коснулись нашей кожи.
Вокруг нас сливались воедино гром и молния — шторм, свирепствуя в собственном экстазе, добрался до земли. Кийо продолжал двигаться, не обращая внимания на погоду, заботясь только о единении наших тел. Наконец, он содрогнулся и, посылая последние жесткие удары, кончил. А ливень разрыдался в своем апогее.
Затем Кийо развернул меня, и снова прижал к себе. Сердце в его груди билось так же громко, как и разрывающий небеса гром. Пустыня, озаряемая молниями, вспыхивала и мерцала. Дождь буйно изливался на нас, силясь потопить.
Но никто из нас этого не замечал.
Вытершись насухо, мы в обнимку легли спать, и я тут же провалилась в сон. Этой ночью бессонница меня не мучила.
Однако уже через пару часов я проснулась, недоумевая, что же меня разбудило. Но понимание пришло быстро. Ладонь Кийо зажимала мне рот, затрудняя дыхание. Шторм затих; во мраке комнаты стояла полная тишина.
Я начала вырываться, но Кийо наклонился к моему уху и едва слышно прошептал:
