Пикеринг поднял руки
— Сдаюсь. Разгромили наголову. Сара?
— Напоминаю что времени у вас мало — сказал я
— Видите ли, Алекс… Можно я вас так буду называть, мне так проще — не дожидаясь моего согласия, мисс Вачовски продолжила — часть из сказанного вами действительно справедлива. ФБР сработало очень грубо — впрочем, они по-другому и не умеют работать. Но часть из наших подозрений — о причастности вашей страны к террористическим атакам, пусть и косвенной — не лишена оснований.
— Каких же? Нашли еще один паспорт, на сей раз русскоподданного? Или кто-то выжил в адском пламени? Или кто-то из пассажиров перед смертью позвонил своей бабушке и сообщил, что самолет захватили ужасные русские?
— На вашем месте я бы не рассуждала об этих событиях таким издевательским тоном. Для нас это действительно трагедия.
— Простите
— Дело не в этом. Да и подозреваем мы не вас. Мы подозреваем какую то игру, в которую вовлечена ваша страна. И мы подозреваем, что исполнители всего этого безумия прибыли к нам в страну с ваших Восточных территорий либо, что более вероятно — из Персии. И что шахиншах Мохаммед ведет двойную и очень грязную игру.
— Это слова. Доказательства?
— Наработки ФБР вас не устроят.
— Не устроят. Паспорт они уже нашли. Единожды солгавшему перестают верить надолго.
— Видите ли, Александр… — снова заговорил Пикеринг — возможно вы ошибаетесь в отношении нас, меня и мисс Вачовски. Мы не враги вам. Мы считаем, что в нашей стране в двухтысячном году произошел государственный переворот. К власти, избранный волей меньшинства, подтасовав итоги выборов в штате, где губернатором был его брат, пришел Джон Томас Уокер Меллон, бывший алкоголик и весьма недалекий человек. Но опасен не он сам — а те, кто стоит за ним. Мы до сих пор сохранили некоторые… позиции в Белом доме и знаем, что там происходит. Там полно евреев. Каждое заседание Совета национальной безопасности начинается с еврейской молитвы. Возвращаются времена Фолсома.
— Вы антисемиты?
— Нет, просто мы люди, которые еще не напялили на глаза розовые очки. Если покопаться в прошлом многих членов президентской команды открываются удивительные вещи. Многие в молодости были откровенными леваками, троцкистами и анархистами. Сейчас они переметнулись на крайне правые позиции. Скажите, это не кажется вам подозрительным?
— Кажется. Дальше что?
— Дальше то, что эти люди, хотя и качнулись вправо, в душе они такие же анархисты. А правые, пользующиеся методами анархистов — страшнее вряд ли что-то можно придумать.
