Прародина русов | страница 35
По мнению П. Фридриха [232], в перечень основных праиндоевропейских названий деревьев входила также "липа" [133, с. 33]. В состав общеиндоевропейской флоры следует включить также "клён" это общеславянское слово родственно литовскому klẽvas, македонскому κλινότροχον, древнеисландскому hlynr, кимрскому kelyn, древне-корнуольскому kelin [259, с. 247].
«Будь индоевропейцы уроженцами Передней Азии, они непременно обожествили бы не только дуб, но и кедр, кипарис, самшит. Но даже чудеса реконструкции бессильны засвидетельствовать их знакомство с царственными видами переднеазиатской флоры, столь пышно воспетыми в памятниках шумеро-семитских литератур» [133, с. 33].
Общеиндоевропейских названий травянистой растительности Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов не приводят. Но вот С. А. Старостин приводит такие термины, как "камыш"/"тростник", "дикий лук"/"чеснок" и "кормовая трава" — последний термин был, очевидно, важен для скотоводов [268, с. 121, 124]. Кроме того, из словаря М. Фасмера можно сделать вывод об общеиндоевропейском происхождении таких слов, как пырей (польск. perz, лужицкий pyŕ, нововерхненем. мест. Pyritz, англосакс, fyrs, а также греч. πυρός "пшеница", "зерно пшеницы", др. — инд. pūras "пирог" [247, с. 419]), папоротник (праславянский *paportь, литовский papartis, древневерхненемецкий farn, ирландский raith (*prati-), греческий πτερίς [247, с. 202]), лилия (укр. лiлея, польск. lilia, нем. Lilie, латин. lilium, греч. λέριον [259, с. 497]),