— Ну и что колдун? — Ирта история, похоже, заинтересовала.
— Силой своей он, конечно, не поделился, — улыбнулся Горр. — А когда узнал, зачем она мне нужна, то и вовсе погнал меня прочь. Сказал, что мстить Двуживущим — все равно, что в небо плевать: до неба не достанешь, а себя заплюешь. Но я не ушел. Три ночи спал у него на крыльце, ничего не ел, пил только росу. Он сначала делал вид, что не замечает меня. Но потом не выдержал, сел, заговорил со мной — и опять о том же, что мстить Двуживущим нельзя, бесполезно это и опасно. А я ему сказал, что если он не даст мне силу, то я так пойду к Димии.
— И пошел бы? — спросил Ирт.
— Пошел бы, — кивнул Горр. — Не хотелось мне жить… Совсем не хотелось… — Он опустил голову, шмыгнул носом, ссутулился и замолчал надолго, не двигаясь, только подергивая острым плечом.
Ирт ждал, не решаясь тревожить паренька и не собираясь его успокаивать.
Боль надо перетерпеть. Горем надо переболеть. А иначе жизни не будет…
— Переупрямил я колдуна… — Горр поднял голову, вытер лицо, улыбнулся через силу. — Испугался он за мою жизнь, ответственности испугался. Сказал, что победить Двуживущего я смогу, лишь став зверем. Велел он мне идти в глухой ельник и найти там медвежий след. Дал ножик. Сказал, что если ночью воткну я этот нож в отпечаток медвежьей лапы, да перекувырнусь через него, то сделаюсь медведем на малую часть — только по полнолуниям стану превращаться в зверя, не забуду речь человеческую и думать смогу как обычно. Если перекувырнусь второй раз, то стану зверем наполовину: днем — человек, а на каждую ночь буду оборачиваться медведем. А если в третий раз перекувырнусь, то сделаюсь настоящим зверем, и лишь толика ума останется человеческой. А когда надоест быть оборотнем, сказал мне колдун, вернешься на это место и выдернешь нож из земли. Но если кто-нибудь тронет его раньше тебя, то так ты оборотнем навсегда и останешься.
— И что теперь? — спросил Ирт. — Вернешься, вынешь нож?
— Нет, — Горр помотал головой. — Мне нравится быть оборотнем. Может быть, когда-нибудь я соберусь и перекувырнусь через ножик еще один раз.
— Зачем? Ты же убил Димию. Ты отомстил за смерть родителей.
— Отомстил ли? — Горр помрачнел. — Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что прав был колдун, и Богоборец прав. Мстить Двуживущим — все равно, что в небо плевать. Да, я убил ее, но она возродится. И возможно, захочет отыскать меня. Что если она опять придет в нашу деревню? А если она узнает, что это тетка Рата выходила меня, а колдун сделал оборотнем?
