Проснулся Иван рано утром. Настолько рано, что, пожалуй, это и утром то назвать было нельзя. Стояла ночь и лишь на востоке, над возвышенностью, слегка угадывались намёки на скорый рассвет. С моря дул постоянный, без порывов, ветерок. Иван зябко поёжился. «Надо же. Днём жара, ночью – холод».
Насчёт холода Ваня, конечно, загнул. Но свежий и прохладный ветер действительно бодрил и быстро согнал с Маляренко остатки сна. Иван прислушался – в этот ранний час уже не пели ночные птицы и даже цикады молчали. Не было слышно никакого воя диких животных, чего Иван действительно опасался, был только шум травы и листьев на кустах. И запах моря. Маляренко взобрался на крышу, уселся по-турецки и стал смотреть на гаснущие в рассвете звёзды. Иногда ему казалось, что он слышит шум прибоя.
Багажник машины полностью оправдал ожидания Ивана. Он был таким же чистым и ухоженным, как и вся остальная машина. И совершенно пустым. Честно говоря, даже было удивительно, откуда в этом, сияющем новеньким линолеумом, багажнике, появилось старое ржавое ведро. Лишь в самом углу, задвинутая подальше, стояла небольшая коробка. Маляренко усмехнулся: – Ну да, а чего вы ожидали, Иван Андреевич? Он же из аэропорта народ возил. Чемоданам тоже место нужно. Иван сунулся в коробку. Обычный наборчик 'сделай сам'. Но всего по минимуму. Видимо, починиться в городе проблем не было. Исключением из железного лома, в котором Иван, кстати, совсем не разбирался, была лишь деревяшка, толсто обмотанная леской. Леска тоже была толстая. Но никаких крючков и прочих поплавков Маляренко так и не нашёл. «Нууу дед…» Иван разочарованно почесал затылок. – «Если ты это снастью называл…»
Из всего того что было в багажнике, в сумку перекочевала лишь пара здоровенных отвёрток. Решив, что больше делать ему здесь нечего, Иван наскоро позавтракал, сунул в сумку початую бутылку водки, ёмкости с водой, шоколад и направился к выходу. Иван Андреевич был человеком обстоятельным и терпеть не мог беспорядка. Вот и сейчас, покинув 'парковку', он оставил после себя тщательно прибранный лагерь и запертую машину. Ведро тоже заняло своё место в багажнике. С собой Иван забрал лишь железный костыль, нож, пару отвёрток и кепку деда.
«Ну что, Иваныч, пойду я». – Маляренко помолчал, глядя на могильный крест. – «Ты не скучай тут. Я твоим сообщу. Не оставят тебя здесь».
Уже повернувшись в сторону холмов, Иван, повинуясь неожиданному импульсу, вернулся и забаррикадировал вход на стоянку.
