Полковник Маляренко вздохнул. Тогда он позвонил тётке и спросил брательника, сославшись на какое-то пустячное дело. Выяснилось, что тёзка только что умотал в аэропорт и что он летит в командировку на дальний восток. А потом брат пропал. Три дня о нём не было ни слуху ни духу, телефон был недоступен, а на работе терялись в догадках насчёт того, где Иван может быть. Отцов брат немедленно вылетел следом. В аэропорту подтвердили, что И.А. Маляренко прибыл в пункт назначения согласно расписанию, а затем ласковые и внимательные люди в штатском настоятельно попросили дядю Андрея ехать домой – мол, мы вам позвоним. Вернувшись домой дядя слёг с сердечным приступом. Врачам удалось его спасти, но сразу с инсультом свалилась тётка. Все семейные распри были забыты и уже собственный папаша, потребовал от Ивана поднять все свои связи и помочь найти брата. Надо сказать, что не вышедший разрезом глаз, Иван так и не смог поступить ни в Алматинскую, ни в Карагандинскую школу милиции и после службы в армии уехал в Пермское училище. Которое с успехом и окончил. Так что знакомых, приятелей и друзей в российских силовых структурах у капитана Маляренко было предостаточно. Однако все телефонные звонки и встречи ничего не дали. А потом один из сокурсников, нервно оглядываясь, дал понять излишне любопытному менту, что соваться в это дело не стоит. Ибо дело на контроле… И, кажется, даже не ФСБ. Потому как (тут сокурсник перешёл на шёпот) в тот день по всей стране людей пропало – не счесть. Понял? Иван понял. Об эту стенку можно лоб расшибить. Причём насмерть.
Родители брата угасли за три месяца. Сначала отцов брат, через неделю – его жена. Тогда, впервые в своей жизни, капитан Маляренко почувствовал, что он осиротел.
Этот сон приходил всегда в начале сентября. Крутился неделю, а потом исчезал. Всегда один и тот же. Уже минул и восемнадцатый год, шёл двадцатый, а никаких боевых действий в Крыму отставной полковник не наблюдал. Всё было тихо-мирно. Иван Сергеевич зевнул и, наконец, заснул.
– Слухай, Вовка, а действительно, сколько лет он, по-твоему здесь стоит? – Брат сосредоточенно оттирал от пыли якорь на монументе. Пыльная и грязная ладонь, шурша, ходила по граниту. Брат был всё так же молод. Только ещё сильнее загорел, да изрядно оброс. Светло-рыжая борода на чёрном лице смотрелась забавно.
– Тыщща! Не меньше! – В поле зрения возник знакомый тощий тип в рваном пиджачке. Тип шумно высморкался и продолжил: – Двинули уже, а? Нам до посёлка ещё топать и топать. До темноты бы успеть, а то нарвёмся.
