Ведьма от неожиданности разжала пальцы. Гудрон рванулся, выскочил на проезжую часть и зайцем запрыгал между гудящими машинами.
- Лови его! - заорала Улита.
Со второй попытки Даф выдернула из рюкзака застрявшую флейту. Маголодия настигла суккуба в воздухе, когда он наполовину телепортировал. Послышался короткий вопль, хлопок и - все исчезало. На дорогу выбросило несколько разноцветных тряпок.
Дафна опустила флейту.
- Ну вот оно и случилось! - произнесла она без сожаления.
- Что случилось?
- Лигул его побрал! - пояснила Даф.
Улита никогда прежде не видела спокойную Дафну такой сердитой.
Ведьма пасмурно посмотрела на валявшиеся тряпки. Запах духов рассеивался.
- Больше я не буду тебя с собой брать! - сказала она сердито. - Ну прибила его! А если ножны у него были?
Дафна наклонилась, чтобы поймать Депресняка.
- Будем надеяться, что не у него… Кто у нас остался?
- Тухломон, Хнык и доктор Возбуханчик, - ответила Улита, связавшись с Эссиорхом.
- А что за Возбуханчик? - удивилась Даф. Улита хихикнула.
- Это наша медицинская светила! Комиссионер в белом халате! По электричкам работает!
- Как это?
- Сейчас все помешаны на здоровье. Едет в электричке добрый дядя-доктор. Ехать долго, потрепаться никто не прочь, да еще с доктором. Он объясняет, что центр болезни вот тут, - Улита ткнула себя пухлым пальцем в центр груди. - И если выдернуть этот гвоздь, то все будет в шоколаде…
- А гвоздь - конечно, эйдос?
- Коронная фраза Возбуханчика: «Вы так много болеете, потому что вы слишком добрая для этого мира! Все вас используют! Позвольте, я вам помогу! Повторяйте за мной!» И - чик! - пластилиновой лапкой в грудь!
- И что? Неужели повторяют формулу отречения?
- Девяносто эйдосов в неделю. Да еще, думаю, примерно треть зажиливает, - со знанием дела ответила бывшая секретарша мрака.
Глава 4. Чаяние чайки, вычаивающей чайчонка
Старый резчик по дереву. Учеником резал плохо, чаще ранился. Потом начались крепкие ученические работы. Дальше профессионализм, но профессионализм бездушный. Слишком много отвлекался. Когда пришла любовь к делу и дело стало главным, центральным - начали получаться вещи яркие, мощные. Наступила старость. Стекла очков толстели. Руки дрожали. Суставы распухли от артрита, и резчик понял, что не может вырезать даже простой деревянной ложки. Он заплакал, взмолился Богу: «Господи, да как же!» и внезапно в остром прозрении понял, что резал он не дерево, а нечто гораздо более важное. Вырезал самого себя…
