— «Зорька?!» — Корову вывели из теплого хлева под навес и зарезали. Теперь свежевали, не обращая внимания на хозяйку на крыльцо. Было их двое, этих молодцов. Днем они заходили в избу, предлагали Фиме продать стельную корову на мясо. Кормить корову Фиме все равно нечем. Остатки закупленного сена неожиданно быстро подъелись Зорькой незадолго до Нового года. Оттого и горевала, плакала Фима, жалеючи голодную корову, на соломе долго не протянет. Фима была согласная отдать корову даром старикам Еремеевым, крепким еще по годам и живущим в достатке. Но не резать корову. Стельная Зорька, грех резать корову с теленком в утробе.
Ноги у Фимы отказали, и она опустилась тяжестно на приступок крыльца. В молодые годы Фима крупной «молодухой» считалась. В кости широкая. Сильная в натруженных руках. Но старость кого хочешь истребует на отчет к себе. И силу потребует — заберет, и болезни, что стерегла для такого возраста, вернет. Нутром здоровая, Фима мучалась ногами.
— Та шош вы, ироды, наделали?! — только и вышептала Фима бандитам.
«Ироды», будто так и положено, будто по согласию и полюбовно решен вопрос зарезать Зорьку, похохатывая, стали дразнить беспомощную старуху. Деревня пустая от жителей, кричи, не докричишься помощи: пять семей всего живут в разных концах протяженного села. Все старики. Сотня домов пустует без хозяев.
— Тебе же, бабка, предложили хорошую цену, а ты заупрямилась. Сами возьмем. Тебе деньги уже не нужны…
В центре села, в столбовом и гулком морозном воздухе, в ночи при ярких звездах, запикало радио на высоком столбе. Колокол хрипнул и замолк.
Тишина, как до сотворения мира. Днем бандиты все расчитали. Знали, куда ехали. Фимин двор по эту сторону села крайний у прикордонной тайги. Днем приходил с центральной усадьбы грейдер, улицу от снега разрыл лопатой на две безжизненные половины с рядами изб без следов и тропинок ко дворам. Новый год осталось ждать недолго, и для пенсионеров председатель Сельсовета нашел возможность очистить дорогу до села и улицу. Центральная усадьба в восьми километрах на берегу Кана, в советское время там базировался леспромхоз «Таежный». Леспромхоза лет десять как не стало. Деревня на берегу реки Кана осталась без работы, кормились люди доходами с подсобных хозяйств и огородов; кормила, не давала умереть тайга. Глухой угол на стыке двух районов.
— Я вот щас до Еремеича дойду. — Поднялась Фима, намериваясь пройти к отворенной воротине, за которой в кузовок «иноземного головастика» — «ироды» укладывали мясо.
