— Моя страна — эта галера и скамья, на которой мы сидим с тобой бок о бок.
— Ты атлант. Я должен был бы тебя ненавидеть, ибо твой народ поработил нас. Но стал мне дороже родителей, которых я потерял, друзей, перебитых или отправленных на другие галеры.
— Я не атлант. Я всего лишь гребец этого корабля.
— Ты хоть знаешь, кто ты на самом деле? В тебе есть какая-то тайна благородства, нетронутой чистоты и покорности судьбе.
— Я просто-напросто хороший гребец, вот и все.
— Ты похож на тех, кого мы называли «вождями людей», пока нас не разбили и не растерзали нашу свободу. В тот день, когда они получали наши воинские знаки, жрецы говорили им: «Ты познаешь день погибели и день бессильной ярости и тоски, но запомни навек, о вождь людей, что жизнь героя сама по себе таит счастье!» Это счастье героев, которое выше невзгод и лишений, ты хранишь в своем сердце.
— За что ты меня так сильно любишь? Я этого не заслуживаю. У меня никогда не было времени мечтать о подвигах. Я только гребу, ем, сплю…
— Нет, это не так. До того, как я узнал тебя, я пребывал в совершенном отчаянии. Хуже. Я соскребал красную краску и глотал ее, чтобы отравиться. Твое появление придало мне мужества, чтобы жить. Атланты, даже каторжники, обращались со мной, как с варваром. Но ты, ты единственный меня выслушал, расспросил…
— Я очень уважаю тебя.
— Скажи мне, твои грубые атланты, они не знают разве, что нации — словно люди? Они рождаются, растут, расцветают и уходят… Но чему ты улыбаешься?
— Однажды, когда мы возили гранитные блоки на телеге возле реки Нил… Ты знаешь?
— Да.
— …я заметил разбитую временем голову статуи, торчавшую из песка. Лицо ее было высокомерно и исполнено презрения. Ящерица, гревшаяся на солнце, заменяла ей брови. Позже пастухи объяснили нам, что это изображение царя.
— Наши жрецы говорили, что Отец Всего Живущего так карает надменность земных владык. Что ему дана власть упразднять ложное величие, затоплять горы водой и засыпать пирамиды песком. Они утверждали, что здесь, в этом мире, все обманчиво, все подобно сновидению и летучим фантазиям.
— Не говори мне больше о твоем боге, он слишком печален.
— Он всего лишь смертен. Вышедший из хаоса, он вернется в хаос, и из того же небытия родятся другие боги для счастья и горестей людских. Но однажды тот, чье имя никто не смеет произнести, явит себя воочию. Это он, Отец всех прошлых мимолетных богов. Тебе скучно, Гальдар? Я испортил твое хорошее настроение? Но как ты можешь быть счастливым в нашем положении?
