— Знаешь, мы с тобой никогда не были особенно близки, сказал он наконец. — У меня было очень много времени, чтобы подумать над этим, и я пришел к заключению, что грех тут был, в основном, мой.
Юми раскрыла было рот для ответа, но поняла, что отвечать ей нечего. Он всегда избегал прямого разговора о расхождениях меж ними. Окружать разделяющую их брешь забором из препираний куда более в его стиле.
— Твоя мать хотела иметь детей. — Он заговорил быстро, словно желая поскорее выложить все и покончить с этим. Кацуко была женщиной определенной, и переубедить ее — в чем бы то ни было — было весьма нелегко. Я был уверен в своей компетенции, как отца, и согласился. — Он покачал головой, плотно сжав тонкие губы. — Мне, Юми, следовало поговорить с тобой на данную тему гораздо раньше. К сожалению, я этого не сделал.
Она была сбита с толку. Без ее согласия, без всяких прелюдий отец поменял наиглавнейшие правила их игры.
— Недавно я понял, что мне нужно достичь с тобой некоторого взаимопонимания, — продолжал он. — И, если я не улажу этого сейчас, потом может оказаться слишком поздно.
— Понятно, — сказала Юми, не зная, стоит ли верить. Однако… — Ты говоришь так, словно… С тобой все в порядке?
Последовала еще одна долгая пауза.
— Нет. Мне поставлен диагноз — опухоль спинного мозга. Даже теперь, при всех технических достижениях, случай неоперабелен. — Он предостерегающе поднял руку. Пожалуйста, давай не будем обсуждать варианты ухода и лечения. В частности; избавь меня от лекций по альтернативной медицине. Я смирился, Юми, и перед смертью желал бы лишь привести вещи к некоему подобию упорядоченности. Ты можешь помочь мне в этом?
— Конечно.
Слово вылетело само собой. Она не знала, что тут и думать, а уж тем более — что нужно говорить.
— Прости, — сказала она. — Понимаю, звучит не слишком-то, но мне действительно нужно прощение.
Несколько секунд он смотрел на нее. Она заглянула в его лицо. И даже сейчас отец был для нее загадкой… Собственную, близкую и неотвратимую, смерть описывает сухо и прозаично, словно досадный сбой оборудования… Никогда прежде он не раскрывался перед ней настолько, однако она заметила отстраненность в его глазах.
