— Есть наряд вне очереди за разговоры в строю. — еще печальней пробормотал Трубин.
— Становитесь в строй.
Трубин хотел было повернуться, но, спохватившись, повторил:
— Есть встать в строй.
Даже не поглядев ему вслед, Васнецов подошел к первой жердочке и, не расстегнув ремня, не сняв фуражки, уверенными, ловкими движениями начал перебирать руками.
Солдаты молча смотрели, как он закончил путь на другом конце сооружения, спрыгнул на землю и неторопливым шагом вернулся к ним.
Только краска, еще не сошедшая с лица, и бисеринки пота над губой свидетельствовали об испытанном напряжении.
— Равняйсь! Смирно! Нале-во! — скомандовал Васнецов своим обычным, ровным голосом.
Солдаты Копылова, стоявшие у канатов и шестов, с любопытством следили за всей этой сценой. Потом словно по команде перевели взгляды на своего командира, но тот продолжал объяснения.
— А теперь, — объявил он, — идем в спортзал.
Зал оказался не менее великолепен, чем городок, — гигантское помещение, в котором можно было играть в баскетбол и волейбол, У стен висели перекладины, опускавшиеся автоматически одним нажатием кнопки. Так же с помощью кнопки поднимались утопленные в полу брусья.
В отдельном небольшом зале был оборудован тяжелоатлетический помост, в другом — ринг, в третьем лежал мат для борьбы и самбо.
Здесь тоже все сверкало чистотой.
Лучи солнца проникали в большие, добросовестно вымытые окна, защищенные сеткой, и ложились широкими бликами на натертый пол.
Копылов предложил солдатам испробовать снаряды. Сразу же загремела штанга, гулко зазвучали голоса и смех, заскрипели перекладины.
Тут Ручьев смог показать себя. Снисходительно улыбаясь, он раз за разом, словно это ему ничего не стоило, поднимал к поднимал штангу.
— Ну дает Ручей! — восхищался Дойников, раскрыв рот и глядя на Ручьева своими огромными голубыми глазами.
— Подумаешь! — фыркнул Щукин. — Эй, Ручей, иди, поборемся.
Не успел Ручьев выйти на мат, как Щукин быстрым, ловким движением, схватив его за рукава, словно перетек из одного места в другое, увлекая противника. Зал неожиданно крутанулся и по спине Ручьева вдруг чем то вдарили плашмя, выбивая воздух из легких. Не сразу он понял, что припечатан к полу. В поле зрения появилось лицо Щукина.
— Давай вставай — сказал он, протягивая руку, — Если хочешь, я тебя так же научу.
— Ой Щукарь, ну Щукарь! — восторженно вопил Дойников.
Ручьев, раскрасневшийся и воинственный, вскочил на ноги и бросился на весело смеявшегося Щукина. Через мгновение под общий гогот он снова лежал на ковре.
