В конце встречи я неожиданно для себя услышал, что к концу недели меня просят отфаксовать обсчет небольшого сетевого проекта. Было совершенно неясно, как мне удалось произвести благоприятное впечатление, поскольку на голове у меня было воронье гнездо и держался я, видимо, тоже неадекватно.
Спускаясь в лифте, я по сотовому позвонил Поле в офис. Трубку взяла ее секретарша, но стоило ей услышать мой голос, как она тут же извинилась и сказала, что Пола «на совещании» и не может подойти.
— Соедините меня с ней, я попал в аварию.
По-моему, это прозвучало убедительно, но Пола оказалась слишком проницательной и, скорее всего, догадалась о моей выдумке, потому что немного погодя я снова услышал в трубке голос ее секретарши:
— Мне очень жаль, но она не хочет… Я хотела сказать, не может сейчас подойти к телефону. Ей что-нибудь передать?
— Я позвоню попозже…
Я прошел через вестибюль и вышел на улицу. Я был настолько поглощен своими мыслями, что едва замечал движущиеся машины и людей на тротуарах. Я прошел до пересечения Мэдисон и Пятьдесят четвертой и остановился прямо у здания, где работал Майкл Рудник.
Я был готов ждать хоть целый день — мне во что бы то ни стало нужно было еще раз увидеть Рудника и на этот раз припереть его к стенке. Я понятия не имел, как именно с ним говорить, но твердо решил, что такой разговор состоится.
Еще не было десяти, но я уже чувствовал, что, скорее всего, придется ждать до двенадцати, а то и до часу. Я сел на парапет перед зданием. Немного посидев, я снял пиджак и ослабил галстук. Я не отрываясь смотрел на вращающиеся двери, готовый сразу же подняться, как только увижу Рудника. Потом у меня возникла мысль. Я вспомнил название фирмы, где он работал, — «Рудник, Айсман и Стивенс», — и достал свой мобильник. Узнав номер через справочную, я сделал звонок. Трубку сняла девица на ресепшене, и я спросил, на месте ли сегодня Майкл Рудник. Не говоря ни слова, она соединила меня напрямую, и я услышал, как низкий голос произнес: «Майкл Рудник».
Я ждал, что мне ответит секретарша, поэтому голос Рудника застал меня врасплох. Я подержал телефон возле уха, слушая, как он повторяет: «Майкл Рудник» — все более и более раздраженным тоном, а потом отключился. Несколько минут я сидел, машинально прижимая телефон к уху. Потом вдруг заметил, что меня трясет. Злобно обозвав себя слизняком, я убрал телефон.
Я просидел на парапете еще два часа. В двенадцать из здания на обед стали выходить служащие. Если он вдруг не пойдет на обед, решил я, вернусь в половине пятого и поймаю его по дороге домой. Если и тогда мне не повезет, приду завтра, послезавтра — рано или поздно я непременно встречусь с ним с глазу на глаз.
