Захарии пришло на ум изречение Лукреция: Tan-turn religio potuit suadere malorum! «Сколько несчастья может нам внушить религия». Посвященному не нужны эти подпорки. Захария был готов.
Отворились двери. Невидимые руки подняли его над терниями. Он падал, его ловили, он парил и плыл. Без плоти, как душа умершего, – нет, как душа еще не родившегося! – он плыл по могучей реке времени. Давно погас земной свет. В конце он достиг места, на пороге которого начиналось молчание, земля без эха. Семь судей подземного мира устремили на него глаза, глаза смерти. Он поднялся по спящим великанам, по драконам и медведям. Там были змеи, скользкие угри, крысы. Он поднялся над ними навстречу свету, который указывал путь, извиваясь поверх крутой лестницы.
Он вошел в похожий на пещеру зал. Заостренные сталактиты свисали с потолка. В слабом свете нескольких свечей он увидел Магистра, а позади – старого
Жирака, Пьера Муснье, Орландо, близнеца, и других, все в праздничных одеяниях. Он взглянул на их высеченные, будто из гранита, лица. «Ех oriente lux», – сказал голос, которого он не знал.
Его раздели. Нагой и беззащитный как ребенок он стоял перед их взглядами. Его кожа матово блестела, словно воск свечи. Он мерз. Его принудили встать на колени. Они помазали его лоб и виски душистым маслом из белены, дурмана, болиголова и красавки. Они смазали его ладони и подмышки. Эссенция горела на коже как водка в горле. Это было приятное чувство, возбуждающее, будто шершавый язык серны, жадно лижущей соль из протянутой руки. По приказу он поднялся. Они смазали его поясницу. Он чувствовал, как масло течет вниз, смачивая задний проход. С ужасом он осознал, что его плоть, набухая, поднимается. Он смутился. Их взгляды остановили его. Он был отдан им как жертвенное животное.
Эликсир из ночных трав помутил его рассудок. Пол покачнулся. Потолок перевернулся. Разверзлись бездны, в чьих пастях горели блуждающие огоньки. Волчий вой смешался с жалобным криком совы. Звуки превращались в кружащие образы; перед глазами плыли цветовые пятна, в ушах застревали никогда ранее не слышанные звуки.
Потом он лежал с распростертыми руками на полу и всем телом чувствовал дыхание земли. Он пережил затишье души. Он поднимался по тлеющим углям, нырял в ледяную воду, его уносил ветер и обнимала сырая земля. Он плевал на распятие, которое они протягивали ему, он проклинал Христа и давал клятву вечной верности истинному творцу всех вещей.
