- Мы не знали, что он к нам собирается, - с испугом проговорила женщина, садясь напротив и закалывая свои белокурые волосы.
- Он не с досмотром приехал, - успокоила ее Кива.
- Ты уверена?
- Да. На мою деревню напали наемники, а он их выследил и убил.
- Да, это странный человек. - Руки у хозяйки дрожали. - Он тебе ничего худого не сделал?
- Он меня спас и теперь везет домой.
- Я думала, у меня сердце остановится, когда он явился.
- Значит, эта деревня тоже его?
- Как и весь Полумесяц. Он купил эти земли шесть лет назад у князя Арика, но у нас за это время был только раз. Подати мы ему платим исправно, сполна.
Кива промолчала, но подумала, что ни одна община, которая платит подати сполна, не может позволить себе такую одежду, мебель и чиадзийские ковры, да и досмотров так не опасается. Впрочем, все землепашцы и рыбаки, насколько она знала, хоть немного да недоплачивали. Ее брат всегда придерживал один мешок из двадцати и продавал зерно на рынке, чтобы позволить себе какую-нибудь маленькую роскошь - скажем, новые кожаные башмаки для себя и жены.
- Меня зовут Кона, - немного успокоившись, представилась хозяйка.
- Меня Кива.
- Солдаты многих убили у вас в деревне?
- Пятерых мужчин и трех женщин.
- Да что ты! Ужас какой.
- Они нагрянули в сумерках, и нескольким женщинам с детьми удалось убежать. Мужчины вступили с ними в сражение, и все кончилось очень быстро. - Кива вздрогнула, вспомнив об этом.
- Твой муж тоже был среди них?
- Я не замужем. Я жила в Карлисе у дяди, а когда он в прошлом году умер, перебралась к брату. Его с женой убили, а дом наш сожгли.
- Бедняжечка.
- Ничего, зато я жива.
- Тебе хорошо было у брата?
Кива покачала головой:
- Он был суров и обращался со мной как с рабыней, да и жена его была ненамного лучше.
- Ты можешь остаться здесь. Парней у нас больше, чем девушек, и ты со своим хорошеньким личиком быстро найдешь себе славного мужа.
- Я не ищу мужа. Пока.
Настало неловкое молчание, и Кона поднялась.
- Пойду соберу тебе одежду в дорогу.
Она вышла, и Кива откинулась на спинку стула. Она устала и очень хотела есть. Может, это дурно, что она не горюет по Граву, подумала она, представляя себе его широкое лицо и маленькие холодные глазки. "Он был скотина, и ты его ненавидела, - мысленно ответила она себе, - было бы лицемерием притворяться, что ты горюешь". Встав, она отрезала себе ломоть хлеба и налила еще сока. Слышно было, что в горнице разговаривают. Жуя хлеб, Кива заметила, что в стене имеется деревянная ставня, чтобы подавать в комнату еду прямо из кухни. Кива приложилась глазом к щели и увидела, как мужчины поднялись со своих мест.
