Итак, думал Одиссей, трясясь в телеге по неровной высохшей дороге, нужна тщательная подготовка к штурму, потому что у нас будет только одна попытка, и она не должна сорваться. Затем, необходимо убедить военный совет в том, что план сработает. Объяснить им и, главное, воинам, каким путем они попадут в город. Честно сказать, Одиссей не чувствовал большой уверенности, что сможет сделать это. Впрочем, он надеялся на поддержку Менелая и здравомыслие Агамемнона. Неплохо бы обработать вещего Калхаса и привлечь на свою сторону мудрого Нестора, мнение которого очень высоко ценил верховный предводитель. Но самым главным препятствием, о которое можно споткнуться, остается явное нежелание воинов продолжать сражения. Как убедить их в необходимости последнего и решительного штурма? Сколько таких последних и решительных атак было проведено за время осады. И не сосчитать. Но теперь, хвала богам, шансы на победу многократно повысились. На состязаниях проведем тренировку в применении "машин", это произведет неизгладимое впечатление на военачальников и поднимет моральный дух армии. К тому же, если вовремя унять крикунов, заткнуть глотки паникерам... этим мохнарылым демагогам!.. тогда, с помощью богов, Троя падет. Уж если "машины" их не вдохновят на подвиги, то никакая сила их не поднимет. А это - позорный исход. Это катастрофа. Допустить подобное нельзя.
Прибыв к месту расположения войск греков, Одиссей оставил на попечение Диомеда пленного и "машину" богов, а сам направился скорым шагом к шатру Агамемнона. Лагерь гудел как потревоженный улей. По дороге царь Итаки ловил мрачные, а иногда и открыто враждебные взгляды воинов. Но он еще тверже ступал по утрамбованной земле своими боевыми сандалиями. Он не прятал глаз от солдат, наоборот, старался силой своей могучей воли подавить возможные очаги бунта. Всем своим видом он как бы говорил: мне не стыдно смотреть в глаза товарищам по оружию. Я все сделал и еще сделаю немало для победы, более того, именно с моей помощью греки возьмут Трою. А что сделал ты для победы? Не ты ли третьего дня бежал с поля боя, подобно зайцу? Не вас ли гоняли троянцы вокруг стен города, точно стая волков, преследующих отбившихся баранов?
Подобно вихрю ворвался Одиссей в шатер верховного командующего. Агамемнон, царь Микен, с помощью слуг одевался в царские одежды, держа на отлете перевязанную раненную руку. Мрачнее тучи было его осунувшееся благородное чело. Обменявшись приветствиями, хозяин и гость омыли лицо и руки и возлегли к богато накрытому столу.
