Эдди помог мне усадить Грейси на детское сиденье; Дилан неуклюже перелез через нее, чуть не ударив малышку рюкзаком в лицо.
— Дилан, перестань! — взвизгнула она.
Я поцеловала сидевшего в коляске Майкла; он потянулся ко мне, отчаянно пытаясь сорвать с плеч лямки, удерживавшие его на сиденье. Иветта немедленно сунула ему под нос маленькую мягкую куклу Элмо из «Улицы Сезам».
В зеркало заднего вида я смотрела на то, как на наше место въехал фургон из компании но присмотру за собаками, худа мы обычно отдавали Гасси на день. Сбоку у него было написано: «Балованный песик». Дверям фургона чудесным образом разъехались, впуская Гасси; Каролина только и успела чмокнуть его в макушку, как он бросился внутрь, навстречу своим мохнатым приятелям.
Пока мы ехали двадцать кварталов по Парк-авеню до школы Дилана, я закрыла глаза. Луис никогда не разговаривал, просто улыбался своей теплой латиноамериканской улыбкой, сосредоточенно уворачиваясь от грузовиков и такси, снующих вокруг нас.
Грейси была еще в том возрасте, когда детей в машине клонит в сон, так что она засунула палец в рот и усердно хлопала глазами, стараясь не задремать, Дилан уткнулся в электронную игру; он знал, что с отключенным звуком я ему играть разрешаю.
— Грейси, нет! Ма-а-а-ам!
У меня заболела голова.
— Что такое?
— Грейси специально стукнула меня по руке, и я пропустил последние несколько секунд, так что теперь я опять на третьем уровне!
— Нет, не специально! — завопила Грейси, внезапно проснувшись.
— Дилан, пожалуйста, — вздохнула я.
— Почему ты всегда на ее стороне? — воскликнул он.
— Я ни на чьей стороне, просто ей всего пять лет, и ты можешь пережить эту неприятность. Мы уже об этом говорили.
— Но она же плохо поступила, ну мам! Я же из-за нее проиграл! — Он бросил игру под сиденье и уставился в окно полными слез глазами. Может, зря я перестала водить его к доктору Бернстайну? Он терпеть не мог ходить к психиатру, говорил, что они там только в «Монополию» играют и собирают модели аэропланов, а я переживала, не ставлю ли я на нем ненужное клеймо этими сеансами — у него и диагноза-то официального не было, даже извечного синдрома дефицита внимания. Я не хотела превращать его проблемы в патологию, потому как они, похоже, были вызваны грустью и заниженной самооценкой, скорее всего, из-за вечного отсутствия отца, а возможно, как ни больно мне это признавать, и из-за невнимания задерганной матери.
Я снова посмотрела на своего сына и на его игрушку на полу машины. Доктор Бернстайн говорил, что важно проявлять сочувствие к Дилану и признавать его чувства.
