– Эй, – перебил его Ральфи, – ты прошлым летом продал мне талисман.
– А! – воскликнул Квак. – Припоминаю. Зверолюб завоевательный, приносит удачу в любовных делах.
– Ну так он не сработал! – гаркнул Ральфи. – Я им натёрся весь, как ты сказал, но от него такая вонь пошла, что моя девчонка сбежала с другим.
– Из чего следует, что эта девчонка была не для тебя, – заключил Квак. – В том-то и состоит одно из чудесных свойств этого талисмана: он помогает отличить истинную любовь от мнимой. Ладно, давай-ка я тебе погадаю. Задаром.
Ральфи протянул ему лапу, Квак уставился на на неё и вскрикнул:
– Ax!
Он вскинул голову и вперился взглядом в морду крысы; красный огонь и золото переливались в его выпученных глазах.
– Ну что там? – не удержался Ральфи.
– Дорога, – объявил Квак, заметив, что мышонок с отцом несут мешок. – Дальняя дорога.
– А вот и нет, – возразил Ральфи. – Дорога-то ближняя.
– С дорогами всегда так – заранее никогда не знаешь, чего от них ждать, – объяснил Квак. – Может, она тебе покажется дальней.
– А ещё что? – спросил Ральфи и облизнулся при мысли об ореховой патоке.
– Вкусная еда, – пообещал Квак. – Со всей определённостью.
– Предскажите и нам судьбу, – попросил мышонок.
– Какая ещё судьба у заводяшек? – фыркнул Ральфи.
– О нет, – заспорил Квак, – грядущее беспристрастно ко всем, и фортуна может улыбнуться кому пожелает. – Он наклонился к малышу: – Чего же ты хочешь от грядущего?
– Я хочу разыскать слониху, – сказал мышонок. – Хочу, чтобы она стала моей мамой, а тюлениха – моей сестричкой. Хочу, чтобы мы все вместе жили в том красивом доме.
– О господи! – воскликнул отец. За все пять лет, за всё время с тех пор, как их унесли из магазина, сын ни словом не обмолвился о слонихе, тюленихе и кукольном доме.
– Что ж, посмотрим, – сказал Квак. – До ладони твоей не добраться, так что придётся прибегнуть к древнему способу гадания, которому научил меня один восточный богомол.
Ральфи, вполне довольный тем, что неприятное дело в банке откладывается, с интересом наблюдал за гадальщиком. А тот, выпроставшись из лямок, скинул со спины спичечный коробок и достал оттуда горсть семечек. Затем снял монету со шнурка на шее и, подбросив её вместе с семечками, проследил взглядом за тем, как они. упали на снег.
– А теперь, – сказал он, заводя отца, – вы должны пройтись по узору.
Гадальщик трижды направил их с разных сторон, и трижды отец и сын протопали по семечкам, рассыпанным на снегу, преображая случайный узор своими следами. Затем Квак припал к земле и застыл неподвижно перед семечками и монетой, впившись немигающим взглядом в новую картину, а красноватые струи дыма от мусорных костров проплывали над его головой, временами заслоняя звёзды. Ральфи тоже склонился над узором, а у мышонка с отцом кончился завод, и они просто ждали.
