Да, для меня это была большая печаль, несправедливость! Я, как конь, встала и не могу понять, почему так со мной поступили. На следующий день, в воскресенье к вечеру, я отправилась в Софрино. От Софрино узкоколейка идёт на Красноармейск, там фабрика – Крафт называлась. А в Красноармейске была больница, где лежал мой брат. Я вечерним поездом, с оказией, передавала туда гостинец брату, сама-то не ехала, всего туда один поезд вечером и утром - челноком. Передала с кем-то и в половине шестого возвращаюсь из Софрино. Иду. А там насыпь с двух сторон, когда путь прокладывали, отсыпали грунт и на этой насыпи выросли сосны, которые своей кроной создали как бы туннель. Это я сейчас могу понять, а когда я шла, вижу – лопнул рельс, и на нём трещина буквой «У». На морозе она проявляется инеем. Поезд идёт оттуда, на конец наступит, всё звено рельса поднимется, а дальше пойдёт спираль. Я понимаю: кусок рельса больше 30 см на проволочке висит и никого нет, и пригородный поезд идёт из Загорска. А в Загорске был рынок, базар, по выходным люди туда съезжались и под вечер возвращались. У пригородного поезда двери тогда не так открывались, как сейчас, а вразмашку, и люди висели на поручнях - так много было народу.
Я бегу навстречу поезду, а до дому ещё 1,5 км. Самой-то мне страшно, но всё равно я бегу навстречу поезду, чтобы остановить, и на ходу срываю шапку, вот эту шапку, именно вот эту, а она завязалась узлом, не могу развязать, я начинаю обрывать её, машу этой шапкой и бегу навстречу. А поезд мчит на меня во весь опор. Я вижу, он на меня уже наезжает, я выпрыгнула из колеи и сжалась в комочек и только жду, сейчас на меня вагоны будут падать, скорее бы! От страха мне хотелось, чтобы уж скорее порешилось.
И вдруг машинист заметил меня буквально в последний момент. Он пишет в газете: «В 60 метрах опознал, что это ребёнок, думал собачка прыгает» - я же маленькая была. И тут он затормозил, искры полетели, колодки отваливаться стали от резкого торможения, люди посыпались. И поезд, почти наехав на этот рельс, остановился.
На моё счастье в кабине ехало всё руководство Ярославской железной дороги, начальники, в белых кителях. Все из кабины вылезли вот так, выскочили, хватают меня, думают, что меня сшибло, они ещё не поняли: то ли я сама выпрыгнула, то ли меня стукнуло волной. Меня машинист взял на руки, а у меня шок, ничего не могу говорить, показываю пальчиком вот туда и: «ре… ре… ре..!»
