И что же? В этот же вечер на ужин ему подали, чтобы утешить, блюда, которые он особенно любил. И владыка мира разъярился снова, потому что ни в одном из них он не обнаружил никакого вкуса!
Повара были лишены должности, каждого из них наказали тридцатью ударами палки – «чтобы лопнула кожа и обнажилось мясо». Столько же досталось слугам, которые попытались убрать побитую властителем посуду.
Но всё устроилось, когда к восходу луны глава дворцовых евнухов Гао Лиши вернул во дворец гуйфэй, и император вскочил с кресла со словами: «Юйхуань! Юйхуань вернулась!»
Так что нетрудно представить себе, что ждало бы меня, реши Яшмовый браслетик поиграть, с моей помощью, чувствами своего повелителя.
А ведь такая перспектива была вполне возможной.
Не так уж давно, если верить молве, на госпожу Ян снизошло весеннее безумие. Она отправила служанку за князем Нин, младшим братом императора, известным великолепной игрой на флейте.
Эта пара начала свой концерт в садовом павильоне, и ехидные поэты вскоре сложили стих о том, что Ян «в тихом грушевом саду, скрытая от посторонних взоров, играла на яшмовой дудочке князя». (Надо ли уточнять, что называется в этой прекрасной стране «яшмовой дудочкой»?)
А затем произошла невероятная история. Понятно, что гуйфэй за её забавы изгнали из дворца. После чего она укрылась в доме своего двоюродного брата Яна, который составил совершенно чудовищный план по схеме «смерть и возрождение».
Брат гуйфэй пошёл к императору и предложил предать несчастную казни. Впрочем, предварительно он договорился кое о чём с евнухом Гао Лиши, и достойный Гао, которому по должности полагалось, в числе прочего, казнить провинившихся женщин из дворца, сыграл свою роль блестяще.
Слугу, отправленного к наложнице со смертным приговором, властитель возвращал с полдороги несколько раз. Но кончилось всё неожиданно: император скомандовал «выполнять». И больше никого уже не отзывал.
Этого гуйфэй не ждала. Тем большего восхищения достойны её дальнейшие действия.
Она отрезала свои волосы.
И произнесла: «Всё, что у меня было, все, чем я обладала, было милостиво предоставлено мне императором! Мои – лишь кожа и волосы! Мне нечем больше отблагодарить его величество за всю его доброту».
И когда очередной слуга, из тех, что грамотно управлялись невидимой рукой Гао Лиши, вложил императору в руки тяжёлый тёплый пучок чёрных шелковистых волос, началось неописуемое.
Только тихие слова о том, что господин Гао всё-таки ждёт «последнего указания», привели властителя в чувство.
