– Людей рисовать не так уж трудно, – возразила Дайюй, – а вот изобразить растения и животных ты вряд ли сможешь.
– Опять ты за свое, – оборвала ее Ли Вань. – Ну зачем нужны растения и животные? На худой конец можно нарисовать несколько птиц.
– Все это не так уж важно, – улыбнулась Дайюй. – Главное, чтобы была «саранча». Иначе картина будет лишена всякого смысла.
Последние слова утонули в хохоте. А сама Дайюй, корчась от смеха, продолжала:
– Пусть скорее рисует, я уже и подпись под картиной придумала. А назвать ее лучше всего «Великое обжорство в обществе саранчи»!
Все так и покатились со смеху. Вдруг что-то грохнуло. Это Сянъюнь так хохотала, что опрокинулась вместе со стулом – он оказался не очень устойчивым, но стоял неподалеку от стены, и девушка не свалилась на пол. Баоюй помог ей подняться, после чего бросил на Дайюй выразительный взгляд. Та поспешила во внутреннюю комнату, откинула с зеркала покрывало[12] и увидела, что волосы у нее на висках растрепались. Дайюй вынула из туалетного ящика щеточку для волос, поправила прическу, вернулась и сказала Ли Вань:
– Я-то думала, ты позвала нас заниматься вышиванием или наставлять на путь истинный! А ты, оказывается, созвала нас, чтобы посмеяться и потешиться.
– Вы слышите, как она над нами насмехается! – воскликнула Ли Вань. – Сама заварила кашу, а теперь уверяет, будто я виновата! Вот попадется тебе строгая свекровь да злые невестки, узнаешь тогда, как лукавить.
Дайюй покраснела, дернула Баочай за рукав и сказала:
– Ну что ж, дадим ей год отпуска!
– Я вот что хочу сказать, – заявила тут Баочай. – Вы же знаете, что Сичунь умеет делать лишь небольшие рисунки, да и то самые примитивные. А ей надо нарисовать такой большой сад! Как же не отказаться от прочих увлечений? Наш сад сам по себе напоминает картину, поэтому при изображении искусственных горок, скал, деревьев, башен, павильонов и остальных строений надо соблюсти все пропорции. Иначе ничего не получится. Очень важна также перспектива. Что-то надо нарисовать на первом плане, что-то на втором. Одно добавить, другое убрать. Это затенить, то – выделить. В общем, прежде чем приняться за картину, необходимо сделать эскиз. Башни, террасы, дома и дворы – все должно быть на своем месте. А то ведь перила могут покоситься, колонны – обвалиться, двери и окна расползтись, ступени – поехать в разные стороны. Столы полезут на стены, вазы повиснут на занавесках. Смех, да и только! И людей надо расположить равномерно, чтобы не получилось в одном месте густо, в другом – пусто. Очень важна точность изображения. Одно неосторожное движение кистью, и рука получится опухшей, нога – кривой. Я уже не говорю о том, что и лицо может оказаться совсем непохожим. И волосы. В точности изображения, по-моему, и заключается трудность. И все же год отпуска много, месяц – мало. Дадим Сичунь полгода, а в помощники пусть возьмет Баоюя. Это не значит, что он будет учить ее рисовать – пожалуй, он может только испортить. Но если Сичунь окажется в затруднении, пусть Баоюй обратится либо к художникам, либо к тем, кто хорошо рисует.
