Злодейство равно распознается как пиковое, и жертвой, и преступником, всеми, кто его познает, неважно, с какой стороны. Злодейство не имеет ни извинений, ни смягчающих доводов. Злодейство никогда не уравновешивает и не выправляет прошлое. Злодейство лишь вооружает будущее на еще большее злодейство. Оно навечно замыкается на самое себя — чудовищная форма кровосмешения. Кто ни содеет злодейство — тот также вскармливает и злодейство будущего.
Апокрифы Муад Диба.
Вскоре после полудня, когда большинство пилигримов разбрелось освежиться в елико доступной прохладной тени и еликодоступными источниками утоления жажды, Проповедник вошел на огромную площадь под храмом Алии. Ведом он был заменителем его глаз, юным Ассаном Тариком. В кармане под развевающейся плащаницей Проповедника была маска из черного газа, которую он надевал на Салузе Второй. Его забавляла мысль, что и маска, и мальчик служили одной и той же цели — маскировке. Пока он нуждался в замещении собственного зрения, сомнения продолжали жить.
?Пусть миф растет, но вживе поддерживает сомнения», — думал он.
Никто не должен обнаружить, что маска — простая тряпка, вовсе не изделие Иксиана. Рука его не должна соскальзывать с костлявого плеча Ассан Тарика. Хоть раз пройдись Проповедник как зрячий, невзирая на безглазые впадины своих глазниц — и все сомнения развеются. Малая надежда, пестуемая им, умрет. Каждый день он молился о перемене, о чем-нибудь непохожем, где он мог бы споткнуться, но даже на Салузе Второй все обернулось простым и гладким, от и до известным. Ничто не меняется, ничто не может измениться… пока еще.
Многие обратили внимание на его проход мимо лавок и аркады, особенно отметив, как он из стороны в сторону поворачивал голову, устремляя невидящий взгляд точно на человека или на дверной проем. Движения его головы всегда были естественными для слепца, и это способствовало разрастанию мифа.
Алия наблюдала за ним из потайного смотрового отверстия в возвышающихся зубчатых стенах своего храма. Она тщательно присматривалась к изрубцованному шрамами Лицу далеко внизу в поисках какой-нибудь приметы — верной опознавательной приметы. Каждый слух для нее доходил. И в каждый новый — вкладывалась своя доля трепетного страха.
Алия полагала, что ее приказ схватить Проповедника оставался в тайне — но приказ вернулся к ней в виде слуха. Даже среди ее стражей некоторые не умели хранить молчание. Теперь она надеялась, что стражи не последуют ее новым приказам и не вздумают схватить эту ходячую загадку в плащанице на людном месте, у всех на виду это разнеслось бы по белу свету.
