— Что за чепуха! — сказала она.
— Ты так думаешь? Ты не понимаешь. Я попытаюсь объяснить иначе. — Мы идем вперед, мы возвращаемся назад.
— Эти слова ничего не объясняют.
— Это верно, — сказал он. — Есть вещи, которые невозможно объяснить словами. Ты должна почувствовать их без слов. Но ты для этого не готова, это все равно, что ты смотришь на меня и не видишь меня.
— Но… я смотрю на тебя в упор. Разумеется, я вижу тебя! — Она посмотрела на него. Его слова отражали знание Кодекса Дзэнсунни, как ее учили в школе Бене Джессерит: играй словами, чтобы ввести в заблуждение собеседника.
— Некоторые вещи происходят вне твоего контроля, — сказал он.
— Так это объясняет, что… что совершенство недосягаемо для других людей?
Он кивнул.
— Если отложить срок старости или смерти с помощью применения меланжа и изучения регулирования баланса организма, чего так боится Бене Джессерит, то эта отсрочка только вызывает иллюзию контроля. Идешь ты через съетч быстро или медленно, все равно ты пересекаешь его. И это прохождение времени ощущается внутренне.
— Почему ты так играешь словами? От этой чепухи я отказалась задолго до рождения твоего отца.
— Слова! Слова!
— Ах, ты очень близка!
— Ха!
— Бабушка!
— Да!
Он долго молчал. Потом сказал:
— Ты понимаешь? Ты можешь ответить как самой себе. — Он улыбнулся ей. — Но ты не можешь видеть за тенями. Я здесь. — Он снова улыбнулся. — Мой отец подошел к этому очень близко. Когда он жил, то жил, но когда он умер, то имел неосторожность умереть.
— Что ты говоришь?
— Покажи мне его тело!
— Ты думаешь, этот Проповедник..
— Может быть, но даже если это так, то это не его тело.
— Ты ничего не объяснил, — обвинила она.
— Как я и предупреждал тебя.
— Тогда почему…
— Ты спрашивала. Тебе надо было показать. Теперь давай вернемся к Алии и ее планам похищения…
— Ты планируешь что-то невообразимое? — требовательно спросила она, держа наготове отравленную иглу под одеждой.
— Ты хочешь быть исполнителем ее приговора? — В ответ спросил он, и на этот раз его голос был необычно мягок. Он указал на руку, спрятанного под одеждой; — Ты думаешь, она допустит это? Или ты думаешь, я это допущу? У Джессики перехватило горло от волнения.
— Отвечаю на твой вопрос, — сказал он. — Я не насколько глуп. Но я потрясен тобой. Ты осмелилась осуждать Алию. Конечно, она нарушила запреты Бене Джессерит! А чего ты ожидала? Ты бросила ее здесь, в качестве королевы! Все, что ей досталось от этой власти! Поэтому ты вернулась на Келадан, чтобы залечить свои раны в руках Гурни. Достаточно хорошо. Но кто ты есть, чтобы судить Алию?
