ВЗРОСЛЫЙ РЕБЕНОК!
Джессика вдруг осознала, что ни у Лито, ни у Ганимы это не было нечаянным.
Поскольку Джессика сохраняла молчание, Ганима сказал:
— Мы оскорбили тебя. Извиняюсь за нас обоих. Зная Лито, я знаю, что он не подумает об извинениях. Порой, следуя по следу особенного запаха, он забывает, как мы отличаемся… От тебя например.
Джессика подумала: «И вот почему, конечно, вы оба это проделываете. Вы учите МЕНЯ!» А затем подивилась: «Кого еще они учат? Стилгара? Данкана??
— Лито старается увидеть вещи такими, как видишь их ты, — сказала Ганима. — Воспоминаний недостаточно. Именно тогда чаще всего и терпишь неудачу, когда пытаешь самое неподатливое.
Джессика вздохнула.
Ганима коснулась руки своей бабушки:
— Твой сын оставил несказанным многое, что все же должно быть сказанным, даже для тебя. Прости нас, но он любил тебя. Разве ты этого не знаешь?
Джессика отвернулась, чтобы скрыть блеснувшие на глазах слезы.
— Он знал о твоих слезах, — сказала Ганима. — Точно так же, как знал о страхах Стилгара. Дорогой Стил. Наш отец был его «Звериным Врачом», а сам Стил — не более, чем зеленой улиткой, прячущейся в своей скорлупе — и стала напевать песенку, из которой взяла эти слова. Напевная речь бескомпромиссно вонзалась в сознание Джессики.
«О, Врач наш Звериный,
К зеленой улитке,
К ее робкому чуду,
Втайне ждущему смерти,
Божеством ты подходишь!
И улиткам известно,
Что им смерть Бог приносит,
Что есть боль в исцеленьи,
Что из пламени двери
У высокого рая.
О, Врач наш звериный, Человеку-улитке
Виден глаз твой, смотрящий
Внутрь моей скорлупы!
Почему, Муад Диб?
Почему?
— К несчастью, отец оставил многих людей — улиток в нашем мироздании, — сказала Ганима.
