Во время завтрака он зашел меня проведать и, протягивая тарелку, громко заявил: „Надеюсь, сэр, вы понимаете, что в моих чувствах к вашему родственнику нет ни капли того, что можно назвать неприязнью — ступай, Элизар, я лично подам джентльмену все, что он пожелает, — так что прошу вашего прощения, сэр, но вам должно быть известно, что человек не всегда способен управлять собой: ведь тогда, находясь в душевном затмении, ваш дядюшка стал употреблять слова, которые, осмелюсь сказать, не приличествует произносить (пока он это говорил, его голос звучал все громче, а лицо становилось все краснее); нет, сэр; так что, если позволите, я бы хотел кратко объяснить суть наших разногласий. Этот бочонок а точнее будет сказать — жбан пива…“
Я решил, что пора его прервать, и сказал, что вряд ли стоит вдаваться в подробности. Мистер Боумен со мной согласился и более спокойно закончил:
„Что ж, сэр, ваше слово — закон: как вы сами говорите, толкуй — не толкуй, а к нашему делу это не прибавляет ровным счетом ничего. Я только хотел заверить, что так же, как и вы, готов обеими руками взяться за вставшую перед нами работу и — как я уже сказал господам агентам не более, чем три четверти часа назад, — переворотить все камни, дабы пролить хоть луч света на эту непростую историю“.
И в самом деле, мистер Боумен участвовал в наших поисках; нет сомнений, что он искренне стремился помочь, но боюсь, ничего полезного он так и не сделал. Видимо, ему казалось, что мы можем найти либо дядю Генри, либо человека, виновного в его исчезновении, бродя по полям; он постоянно прикрывал ладонью глаза от солнца и призывал нас обратить внимание на видневшийся вдали скот или крестьян, указывая на них своей палкой. Он подолгу беседовал со старухами, которых мы встречали; при этом вид у него был строгий, суровый, и каждый раз он возвращался к нам со словами: „Не похоже, чтобы она совсем не имела отношения к этому печальному делу. Можете мне поверить, господа, в этих местах до истины добраться трудно, если вообще возможно; не исключено, что она намеренно что-то скрывает“.
Как я уже говорил вначале, к существенным результатам мы не пришли; люди с Боу-стрит покинули город, отправившись то ли в Лондон, то ли куда-то еще.
В тот вечер компанию мне составил местный старьевщик, весьма смекалистый малый. Он был в курсе происходящего, но хотя в последние несколько дней разъезжал туда-сюда, никаких подозрительных личностей по дороге не заметил — ни бродяг, ни странствующих торговцев или цыган. Он восторгался отличным кукольным представлением с Панчем и Джуди,
