Я пока что забил на книгу, но Крисса ни в чем меня не упрекает.
Как– то под вечер мы приезжаем к большому озеру. После полуночи идем прогуляться по берегу. Фонарей нет, небо затянуто тучами. Луна появляется только эпизодически, в редких разрывах в плотных облаках, воздух как будто подернут туманной дымкой. Вокруг -ни души. Мы одни. Проходим вдоль аккуратной стоянки для трейлеров напротив гостиницы, по темной и тихой дороге, что ведет прямо к воде сквозь деревья. В ветвях жужжат насекомые, где-то на озере плещутся птицы. У озера – узкий песчаный пляж. Стоит пара-тройка пластмассовых стульев. Мы садимся прямо на песок, подтянув колени к груди. Воздух влажный, но прохладный и ароматный, на невидимой воде тихо покачиваются три пустых лодки. Звезд нет. Если как следует приглядеться, на горизонте можно различить два разных оттенка густой темноты, но это кажется просто иллюзией, безотчетной попыткой уцепиться за предвзятую злую реальность. На самом деле, пустые лодки висят в пустоте, равнодушной и бесконечной. Мне тоже хочется зависнуть в безбрежности. Стать самой этой безбрежностью. Вот о чем надо молиться. Она питает меня, эта черная бесконечность. Я почти счастлив. И это счастье никак не связано с наркотой.
Со мной по-прежнему трудно общаться. Я почти ничего не даю Криссе, и несу всякий бред, и веду себя, как эгоист, о чем потом очень жалею.
Я не знаю, кто я теперь. Не знаю, что делать. Чувствую себя Рип Ван Винклем каким-то. Мне страшно, я ни в чем не уверен, я не знаю, как себя вести. Хочется лишь одного: чтобы меня оставили в покое. Хочу быть один. Но я не знаю, что мне с собой делать. Я забыл, как ухаживать за собой, как себя кормить, я понятия не имею, как справляться с ежедневной рутиной. Мне не нравится, что у меня есть тело. Мне не нравится, что меня можно увидеть со стороны. Я сам себе вижусь такой взбесившейся головой, крутящейся на шарнирах и глядящей на мир, который даже не подозревает о том, что за ним наблюдают, и я бью его плетью мысли, гляжу на него с усмешкой, и мой взгляд пронзает пространство, обжигает, парализует, и все под ним съеживается и дрожит, но у меня нету сил на жестокость, на самом деле, я – кроткое и изнуренное существо, совершенное никчемное, слабое, раздражительное, вечно хнычущее и ленивое.
Крисса сдала пленки в проявку и отпечатала фоты. Она мне их показывает. Большинство фотографий – цветные. 8 х 10. Все люди на снимках – с явными умственными отклонениями, но и с проблесками гениальности, все места – очень знакомые, непонятные и забытые. Замечательные фотографии. Я потрясен. Как ей удалось передать эту глубинную пустоту в портретах обыкновенных туземцев-дебилов?! Поразительно. Я в жизни такого не видел. И эти яркие геометрические фигуры, которые как бы парят в воздухе на некоторых фотографиях – что это, откуда? Нет, фоты – супер.
