— Она создана для него, — сказал я.
— Чрезвычайно приятно это слышать, сэр.
— А он создан для нее. Дело стоящее, и надо во что бы то ни стало его провернуть. Дживс, напрягите интеллект.
— Слушаюсь, сэр, — отвечал усердный малый. — Я немедленно примусь выполнять ваше поручение.
До этой минуты — думаю, вы со мной согласитесь, — у нас с Дживсом царило совершенное согласие. Мы дружески болтали о том о сем, в доме тишь, гладь и Божья благодать. Однако, — говорю об этом с сожалением, — в один миг все резко переменилось. В воздухе повеяло грозой, налетели тучи, и не успели мы опомниться, как послышались раскаты грома. Подобные сцены случаются в доме Вустера.
Первым намеком на то, что обстановка накаляется, было раздавшееся в окрестностях кофра удрученно-осуждающее покашливание. Надо вам сказать, что во время приведенного ранее разговора я, обтеревшись после ванны, начал неспешно одеваться — носки, брюки-гольф, туфли, сорочка, жилет, галстук, а Дживс, стоя на коленях и находясь, так сказать, в партере, распаковывал мои вещи.
И вдруг он поднялся на ноги, держа в руках нечто белое. Взглянув на это нечто, я понял, что назревает еще один домашний кризис, еще одно неизбежное столкновение двух сильных личностей, и если Бертрам не вспомнит предков-воинов и не встанет на защиту своих прав, он будет повержен.
Не знаю, были ли вы в Каннах тем летом. Если были, то вы, разумеется, помните: каждый, кто рассчитывал стать душой общества, неизменно посещал вечера в казино в обычных фрачных брюках, к северу от которых располагался клубный пиджак с золотыми пуговицами. И с той минуты, как я сел в Каннах в «Голубой экспресс», меня тревожил вопрос, как примет этот пиджак Дживс.
Понимаете, во взглядах на вечерние костюмы Дживс крайне ограниченная личность, настоящий ретроград. У нас с ним уже случались распри по поводу сорочек с мягкой манишкой. А белые клубные пиджаки были тогда на Лазурном берегу предметом повального увлечения tout ce qu'ilуa de chic. И щеголяя в казино «Палм Бич» шикарным белым пиджаком, который, конечно же, был поспешно мною куплен, я отдавал себе отчет, что дома мое приобретение скорее всего будет встречено в штыки. И приготовился дать отпор.
— Да, Дживс? — сказал я. И хотя голос у меня звучал мягко, внимательный наблюдатель заметил бы в моих глазах стальной блеск. Никто не питает к интеллекту Дживса большего почтения, чем я, однако следует искоренить эту его привычку направлять руку, которая его кормит. Белый пиджак был дорог моему сердцу, и я приготовился сражаться за него с мужеством, достойным моего великого предка сеньора де Вустера, отличившегося в битве при Азенкуре.
