Дживс многозначительно на меня посмотрел. В том смысле, что его взгляд был полон уважения, и все же глаза у него дерзко блеснули, а по лицу скользнула затаенная улыбка. В то же время он негромко кашлянул.
— Весьма сожалею, сэр, но я ненароком забыл упаковать упомянутый вами предмет одежды.
Мысленным взором я увидел бумажный пакет, лежащий в холле, и лукаво ему подмигнул. Кажется, я даже промурлыкал себе под нос такт-другой. Впрочем, не уверен.
— Знаю, что забыли, Дживс, — сказал я и усмехнулся, устало опуская веки и стряхивая пылинку с безукоризненных манжет брабантского кружева. — Зато я не забыл. Бумажный пакет с пиджаком лежит на стуле в холле.
Известие о том, что его коварные уловки не удались и что упомянутый предмет числится в списочном составе, должно быть, потрясло Дживса, но в его тонко очерченном лице не дрогнул ни один мускул. Признаться, игра чувств редко отражается у Дживса на лице. Попадая в неловкое положение, он, как я уже говорил Таппи, надевает на себя маску и становится похож на чучело американского лося, такой же безразличный и напыщенный.
— Не могли бы вы спуститься в холл и принести пакет?
— Очень хорошо, сэр.
— Вперед, Дживс!
И вот я уже не спеша направляюсь в гостиную, с удовольствием ощущая, как любимый белый пиджак уютно облегает мне плечи.
В гостиной я застал тетю Далию, она бросила в мою сторону внимательный взгляд.
— Привет, чучело, — сказала она. — На кого ты похож? Ну и вырядился!
Я не понял, на что она намекает.
— Это вы про пиджак? — с удивлением осведомился я.
— Ну да. Точь-в-точь хорист из провинциального мюзик-холла.
— Вам не нравится пиджак?
— Конечно, нет.
— Но в Каннах нравился.
— Здесь не Канны.
— Но, черт подери…
— Да нет, пожалуйста. Если хочешь насмешить моего дворецкого, о чем речь. Впрочем, все это не имеет значения. Теперь ничто уже не имеет значения.
«Смерть, где твое спасительное жало!»[10] — вот что мне послышалось в тоне, каким были сказаны эти слова. Тетушкино настроение неприятно меня поразило. Не часто мне удается так классно обставить Дживса, я торжествовал победу, и мне хотелось видеть вокруг веселые, улыбающиеся лица.
— Тетя Далия, держите хвост пистолетом, — жизнерадостно вскричал я.
— К черту хвост вместе с пистолетом, — мрачно сказала она. — Я только что говорила с Томом.
— И все ему рассказали?
— Нет, это он мне рассказывал. У меня пока язык не повернулся.
— Возмущался подоходными налогами?
— Не то слово. Говорит, что цивилизация катится в пропасть и все мыслящие люди уже могут прочесть начертанные на стене письмена.
