— Ага, знала, что тебя проймет, обжора несчастный.
— При чем здесь обжора, — с достоинством возразил я. — Тот, кто отдает должное кулинарному искусству гения, вовсе не обжора.
— Не стану скрывать, я сама в восторге от его стряпни, — призналась тетушка. — Но, имей в виду, если ты откажешься выполнить эту простую, легкую и приятную работу, тебе не перепадет ни кусочка. Даже понюхать не дам. Намотай это себе на ус.
Я понял, что меня, как дикого зверя, загнали в ловушку.
— Но почему я? Кто я такой? Ну, подумайте сами.
— Думала, и не раз.
— Послушайте, я совсем не тот, кто вам нужен. Чтобы вручать призы, надо быть важной птицей. Помнится, у нас в школе это делал, кажется, премьер-министр.
— Ох, ну ты же учился в Итоне. Мы у себя в Маркет-Снодсбери не столь разборчивы. Нам подойдет любой, кто носит краги.
— Почему бы вам не обратиться к дяде Тому?
— К дяде Тому?!
— Ну да. Ведь он же носит краги.
— Ладно, объясню, — сказала тетушка. — Помнишь, в Каннах я спустила в баккара все до нитки? Теперь мне надо подольститься к Тому и выложить все начистоту. Если сразу после этого я приступлю к нему с просьбой надеть пропахшие лавандой перчатки и цилиндр, дабы вручить призы ученикам маркет-снодсберийской классической школы, дело дойдет до развода. Том приколет записочку к игольнику — и был таков. Нет уж, мой милый, ты, и никто другой, так что мужайся.
— Но, тетушка, прислушайтесь к голосу разума. Вы ошиблись в выборе, поверьте мне. В таких делах от меня никакого проку. Спросите Дживса, он вам расскажет, как меня вынудили держать речь в школе для девочек. Я выглядел, как последний идиот.
— От души надеюсь, что тридцать первого ты тоже будешь выглядеть как последний идиот. Именно поэтому я тебя и выбрала. Раз уж процедуры вручения призов все равно обречены на провал, пусть публика хотя бы от души посмеется. Я получу истинное удовольствие, глядя, как ты вручаешь призы. Ну, не стану тебя задерживать, ты, наверное, хочешь заняться шведской гимнастикой. Жду тебя через день-другой.
Произнеся этот безжалостный монолог, тетушка удалилась, оставив меня в растерзанных чувствах. Мало того, что Бертрам не оправился после вчерашней попойки, так его постиг новый сокрушительный удар, и не будет преувеличением сказать, что я совсем скис. В душе у меня царил беспросветный мрак, и тут дверь отворилась, и появился Дживс.
— Мистер Финк-Ноттл, сэр, — возвестил он.
5
Я выразительно на него посмотрел.
— Дживс, уж этого я никак от вас не ожидал. Я вернулся Домой на рассвете, вы это отлично знаете. Вам известно, что я едва успел выпить чаю. Вы прекрасно понимаете, как громоподобный голос тети Далии действует на больную голову. И тем не менее вы мне докладываете о каких-то Финк-Ноттлах. По-вашему, сейчас время принимать Финков и разных прочих Ноттлов?
