В тот день Эстер и Рашель долго стояли вместе, разговаривали и смотрели, как дождь выстукивает дробь по лужам. Когда дождь перестал, на площадь, как и каждое утро, пришли люди — местные женщины в передниках и деревянных башмаках, еврейки в длинных пальто и косынках, старики в долгополых лапсердаках и черных шляпах. Выбежали и дети, почти все в лохмотьях, босоногие.
Рашель показала ей на господина Ферна. Он тоже был на площади, стоял по другую сторону фонтана и все смотрел на гостиницу, как будто мог увидеть свое пианино. Худой и длинный, он прятался за деревьями и вытягивал шею, пытаясь заглянуть внутрь, пока карабинеры курили у открытой двери; от этого зрелища, смешного и жалкого, Эстер ожгло стыдом. Сил ее больше не было на это смотреть. Потянув Рашель за руку, она увела ее к ручью и дальше на проезжую дорогу, что шла над рекой. По дороге, еще блестевшей после дождя, они, не обменявшись ни словом, дошли до моста. Внизу сливались, бурля водоворотами, два горных потока. Тропинка вела к месту слияния, где был узкий галечный пляж. От шума воды звенело в ушах, но Эстер это нравилось. Здесь казалось, что больше нет ничего на свете, и разговаривать было невозможно. Развиднелось, солнце заблестело на камнях, заплясало искрами на быстрой воде.
Рашель и Эстер долго сидели рядом на камнях и смотрели на водовороты. Рашель достала сигареты, диковинную пачку с надписью по-английски. Она закурила, терпко-сладкий дым клубился вокруг нее, привлекая ос. Она и Эстер дала сигарету, та тоже попробовала закурить, но раскашлялась, а Рашель засмеялась.
Потом они замерзли и, поднявшись по косогору, уселись на каменную ограду на солнышке. Рашель заговорила о своих родителях — до странного резким, почти злым голосом. Она не любила их за то, что они вечно всего боялись, так боялись, что бежали из родной Польши и прятались теперь во Франции. Об итальянцах, о Мондолони она не говорила ни слова, но вдруг, порывшись в кармане платья, показала на раскрытой ладони кольцо.
— Смотри, что мне подарили.
Кольцо было старинное, очень красивое, темно-синий камень сверкал в окружении маленьких белых, очень белых камешков.
— Это сапфир, — сказала Рашель. — А маленькие вокруг — бриллианты.
Эстер в жизни не видела ничего подобного.
— Красиво?
— Да, — кивнула Эстер. Но ей не нравился этот синий камень, странные отсветы в нем немного пугали. Ей почему-то снова подумалось о войне, о пианино, которое карабинеры забрали из дома господина Ферна. Она ничего не сказала Рашели, но та поняла и поспешно спрятала кольцо в карман.
