, а для эмигрантов это было вдвойне небезопасно.
Поэтому от услуг фрау Прелог пришлось отказаться. Тем более что новая хозяйка, фрау Каммерер, умудрилась научить Надежду Константиновну тому, чему за все годы эмиграции не смогла обучить ее мать: как быстро, дешево и сытно готовить обед и ужин. «Однажды, — рассказывает Крупская, — во время того, как мы с хозяйкой поджаривали в кухне на газовой плите каждая свой кусок мяса, хозяйка возмущенно воскликнула: "Солдатам надо обратить оружие против своих правительств!" После этого Ильич и слышать не хотел о том, чтобы менять комнату»>5.
Иногда ходили в гости. В Берне, где рядом жили Зиновьевы, Арманд, Шкловские, это случалось чаще. Особенно привязался Владимир Ильич к Стёпке — сыну Зиновьевых. И в июне 1916 года, уже из Цюриха, Ленин писал: «…привет Стёпке, который, должно быть, так уже вырос, что к потолку подбросить я его не смогу!»>6. Ну, а в Цюрихе захаживали к Харитоновым, дочке которых в феврале 1917 года исполнилось лишь два годика.
В этот день — воскресенье 11 февраля (29 января) — Владимир Ильич и Надежда Константиновна загодя пошли покупать подарок. «В магазине игрушек, — рассказывал потом сам Ленин, — у нас глаза разбежались. Смотрим: на полках и стойках кругом множество всяких игрушек; мы растерялись, не знали, что и выбрать. "Купим вон ту красивую куклу", — говорит Надя. "Нет, не пойдет, — отвечаю я, — не станем мы покупать куклу, поищем что-нибудь поинтереснее". Продавец все подавал нам игрушки: тут были и зайцы, и кролики, и котята, и мячи и т. д. "Нет, — говорю, — все не то". Осматриваю полку за полкой и вдруг на самой верхней полке вижу вот эту самую собачонку. Одно ушко у нее торчит кверху, на шее красная ленточка с бубенцом, острая мордочка, и такой у нее шельмоватый р-р-революционный вид. "Вот, — говорю и Наде, — эту собачку мы и возьмем!"
— Ну, какова? Нравится? — Владимир Ильич, вспоминает уже сама Харитонова, при этом так заразительно смеялся, показывая мам игрушку со всех сторон и любуясь ею сам, что мы все пришли в восторг»> 7.
В обычные дни распорядок дня был достаточно однообразным. С 9 часов — библиотека. С 12 до 1 часа, когда ее закрывали на обед, шли домой. К 1 часу вновь возвращались в читальный зал и сидели там до шести, до закрытия. По четвергам, когда библиотека после обеда не работала, уходили на гору — Цюрихберг. «Ильич обычно покупал две голубые плитки шоколада с калеными орехами по 15 сантимов… и мы шли на гору. Было у нас там излюбленное место в самой чаще, где не бывало публики, и там, лежа на траве, Ильич усердно читал».
