— Я была права? — сухо спросила царица.
— Да. Он ночевал во дворце.
— Один?
Аристей усмехнулся.
— Конечно, нет, — сказал он. — С ним была Танит.
— Что скажешь? — спросила Лаодика. — Когда ты сделаешь это?
Аристей усмехнулся снова.
— Я уже сделал. Он мертв.
Лаодика замерла.
— Повтори.
— Он мертв, — равнодушно повторил Аристей. — Она тоже.
Лаодика медленно поднялась, подошла к стоящему в углу столику. Провела пальцами по кувшину с вином, потом по своему лицу. Теперь она знала, почему в снах не помнила своего имени.
Потому что, проснувшись однажды, царица Лаодика должна была услышать именно эти слова.
— Подойди, — сказала она.
Аристей сделал шаг, другой и остановился. Его качало из стороны в сторону, будто пьяного.
— Ты пьян? — неприязненно спросила Лаодика.
Он молча покачал головой.
— Что с тобой?
Он не ответил. Лаодика слышала только его дыхание, хриплое и громкое.
— Ты ранен?
— Он задел меня ножом, — через силу выдавил Аристей. — Моим же ножом, проклятье… Он успел вывернуть мне руку и ударить. Будь он проклят… — голос Аристея сел до шепота. — Будь он проклят…
Лаодика мельком глянула на него и отвернулась.
— Куда? — равнодушно спросила она.
— Будь он проклят… — шепотом повторял Аристей. — Будь он проклят, он ранил меня…
— Куда? — снова спросила Лаодика. Не потому, что это ее интересовало. Она чувствовала необходимость прервать бессвязный шепот.
Аристей, словно проснувшись, непонимающе посмотрел на нее. Вяло махнул рукой.
— Неважно. Это не смертельно. Просто я устал.
Она пожала плечами, подняла кувшин. Темная струя полилась в ритон.
— Выпей, Аристей. Это хорошее вино. Любимое вино царя… — она запнулась. Она не могла сказать, что всегда держала в спальне это вино для Митридата Эвергета. Даже когда он перестал посещать ее, она все равно держала для него это вино. Для мужа и царя, которого больше нет. Теперь она предлагает вино его убийце. — Потом можешь пойти и как следует выспаться. Тебе следует отдохнуть. Ты заслужил отдых.
Он взял ритон обеими руками, но пить не стал. Лаодика отошла в угол. Глядя в сторону, сказала:
— Он был твоим другом когда-то.
— Он был твоим мужем, — сказал Аристей.
— Он был тебе хорошим господином.
— Царем, — поправил Аристей.
— Царем, — повторила она.
— Царь не может быть ни плохим, ни хорошим, — сказал Аристей.
— Почему?
— Я ненавидел его, — сказал Аристей. — Но его больше нет. И это хорошо. А мы — есть. И это тоже хорошо. Наверное, ты права, он вяло усмехнулся. — Наверное, он был мне хорошим царем. Но — царем.
