Я внимательно осмотрел портрет леди Стоун и по мере того, как вглядывался, снова начал ощущать былой страх.
Холст запечатлел ее в последние годы жизни: высохшей, седой, постаревшей. Но помимо очевидной телесной немощи от ее фигуры исходила неведомая живая сила, полная нескрываемой кипящей злобы. Сощуренные узкие глаза глядели насмешливо, губы исказила демоническая усмешка. Зловещей веселостью веяло от ее лица! Руки, сложенные на коленях, казалось, едва сдерживались, чтобы не прищелкнуть пальцами в такт дьявольской сарабанде.
В нижнем левом углу портрета проступала нечеткая надпись. Заинтригованный, я наклонился и с трудом разобрал слова: «Джулия Стоун, кисти Джулии Стоун».
Послышался стук в дверь, и в комнату вошел Джон Клинтон.
— Все в порядке? Ничего не нужно? — поинтересовался он.
— Если ты о мебели, ее здесь даже больше, чем нужно, — ответил я, показывая на портрет.
Клинтон рассмеялся.
— Старушка и впрямь выглядит неважно, — заметил он. — Насколько мне известно, это автопортрет, так что ее не упрекнешь в неточности.
— Тебе не кажется, — спросил я, — есть что-то нечеловеческое в ее лице? Как будто… она одержима дьяволом?
— Хм! — Джон подошел ближе к портрету. — Пожалуй, такому шедевру не место в изголовье кровати. Довольно неприятное соседство, если задуматься о природе ночных кошмаров. Прикажешь вынести?
— Если возможно. И поскорее! — взмолился я.
Джон позвонил слуге. Втроем мы сняли портрет и поставили его на лестничной площадке, лицом к стене.
— Тяжелая старушка, — Джон вытер со лба пот. — Должно быть, что-то лежит у нее на совести.
Меня тоже поразил необычайный вес портрета, и я уже собирался ответить, когда, случайно взглянув на свою руку, заметил, что вся ладонь залита кровью.
— Наверное, поранился о гвоздь, — предположил
— Странно, и у меня, — с удивлением отозвался Джон.
Пока он говорил, слуга достал из кармана платок и вытер свою руку: на ткани явственно выделялись кровавые пятна. Вместе с Джоном мы вернулись в комнату, чтобы смыть кровь, однако ни он, ни я не обнаружили на коже ни малейшей царапины. Повинуясь какому-то невысказанному соглашению, мы не стали обсуждать это странное происшествие, хотя я видел, что Джон не перестает раздумывать о нем.
В саду было душно, в воздухе никакого движения. После ужина стало очевидным приближение грозы. Гости расположились за чаем в аллее, окаймлявшей лужайку. Джон и я присоединились к ним. Плотные тучи заволокли звезды и месяц, небо нахмурилось. Компания за столом постепенно редела: женщины удалились в свои комнаты, мужчины перешли в курительную и бильярдную. В саду оставались только мы вдвоем. Весь вечер меня не покидало ощущение, что его изводит какая-то мысль, однако лишь теперь он решился открыть ее.
