Человек продекламировал какую-то бессмыслицу, так невнятно и неуверенно, словно читал по бумажке. Спустя мгновение послышался слабый, приглушенный звук, а за ним потрескивание, похожее на отдаленный раскат грома. "Грозовой жезл?" — подумал я, как вдруг ощутил, что вес тел надо мной изменился, и услыхал шарканье ног, ставших на пол.
Что-то злобно зашипело, и звук этот показался мне до боли знакомым. Это было шипение умертвия.
Несколько человек ахнуло. Многие зашептались, но слов я не разобрал. Постепенно шепот сменился возгласами восхищения: "Поразительно!", "Вот это да!", "Чтоб я сдох!"
— Смотрите! — воскликнул мужчина, судя по всему, главарь. — Наш собственный душепийца. В жизни не увидите труп симпатичней. А ну, поздоровайся, мертвечина.
Последовало громкое шипение. Группа зрителей зааплодировала.
— Теперь давай бабу! — выкрикнул мужской голос. — А то мне танцевать некого!
Мужики загоготали, и женский голос добавил:
— Плохому танцору сам знаешь, что мешает.
К смеху присоединились женские голоса.
— Хватит трепаться, — рявкнул главарь. — Нас ждет работа. Всем отойти назад.
Гомон затих и мужчина продолжил дальше: невнятное бормотание, шум, треск молнии, и гора тел вновь зашевелилась, когда очередной труп встал на ноги. Процесс повторился еще два раза, пока, наконец, главарь не промолвил:
— Так, четверо готовы. Тереза, это будет твоя команда; веди ее вниз, к шлюзу.
— Слушаюсь, начальник, — ответил женский голос.
— А вы, мертвяки, — продолжил начальник, — будете слушаться Терезы, ясно?
В ответ раздался шипящий хор голосов.
— Отлично. И смотрите не огорчайте ее. Всё, свободны.
Я услыхал затихающий звук шагов: кто-то один шел нормально, четверо шаркали следом. Груда осиротела на четыре умертвия; на столько же уменьшилось и наше укрытие.
Работа пошла своим чередом: трупы оживлялись группами по четыре, каждая группа уводилась под руководством одного из живых. С таянием груды тел темень вокруг начала проясняться. Вскоре ушел последний труп, что лежал надо мной, и я очутился на самом верху. Дело принимало интересный оборот.
Треснула молния, и женщина справа зашевелилась. Она приподнялась, опершись руками о мое плечо, и поползла через меня. Ее колено воткнулось мне в спину, и я стиснул зубы, чтобы не застонать от боли. Эта женщина стала последней в очередной четверке, которая тут же отмаршировала прочь с живым прислужником во главе. Сколько еще врагов оставалось в комнате? Этого я не знал и не мог поднять голову, чтобы посмотреть.
