В.: Ага, но существует намерение... что, возможно, все-таки что-то нужно изменить!
К.: Нет.
В.: Ты видишь мир, но ничего, что нужно бы изменить? Спокойствие есть. Но нет сочувствия?
К.: Здесь есть только сочувствие.
В.: Ах, вот как?
К.: Здесь есть сочувствие.
В.: С какими последствиями?
К.: Без последствий.
В.: Тогда это ничего не даст.
К.: Сочувствие не имеет цели. Сочувствие — это просто сочувствие.
В.: Но из сочувствия должно же возникать желание уменьшить страдание!
К.: Нет. В сочувствии нет страдания.
В.: И зачем бы тогда просветленным существам приходить в мир? Например, бодхисаттвам с их глубоким желанием освободить все существа от страдания? Это же Дух, который не воспринимает мир отделенным и, тем не менее, хочет его освободить.
К.: Для того чтобы хотеть что-то освободить, тебе нужно увидеть что-то, что связано. Однако то, что видит связанность, само и связано. Представление о бодхисаттве — это тоже концепция.
В.: Для того, кто страдает, бодхисаттва очень реален и имеет решающее значение.
К.: «Никогда не было Будды, который бы вошел в этот мир или войдет в него», — говорит Будда в Алмазной сутре. «Я проповедовал сорок лет и не сказал никому ни слова». Все было так, как было, и было совершенно не важно. Без значения. Это свобода: то, что это не имеет значения. Принимает ли комедия тот или иной оборот, появляется ли бодхисаттва или нет...
В.: ...для меня здесь есть разница!
К.: ...для того, что ты есть, разницы нет никакой.
В.: Бодхисаттва открывает мое сердце.
К.: Прекрасно. Но делает ли он это с помощью или без наркоза, для того, что ты есть, разницы нет.
ВОЙНА ИДЕТ ТОЛЬКО С ТОБОЙ
Вопрос: Ты можешь сказать что-нибудь о войне?
Карл: Война возникает из желания получить. Это начало личной войны, и большие войны начинаются с того же: тебе бы хотелось что-то получить и владеть, полагая, что это сделает тебя счастливее.
В.: Скажем так: я хочу достичь внутреннего мира.
К.: Ты хочешь завладеть собой. Это война. Ты всегда в погоне за собой. Всегда в войне. Всегда немного позади или впереди себя. Возвращаясь к первой мысли: «я»-мысль — это отделенность, и в отделенности родился воин. Воин с идеей о том, что он должен овладеть окружающей его средой.
В.: Ты хочешь сказать, что каждый, кто думает «я», — воин?
К.: Каждая «я»-мысль воинственная. С представлением о том, что есть ты и что тебе принадлежит некое Бытие — «твоя жизнь», — появляется что-то, что тебе нужно защищать. Это порождает войну. Там, где есть «мое Бытие», есть также и «твое Бытие». Самое позднее к третьему году жизни воин полностью сформирован.
