В.: Значит, лучше вообще не иметь никаких отношений?
К.: Лучше, чтобы не было никого, кто бы мог их иметь!
В.: Ну да, у меня они есть. Но, вероятно, я не могу назвать это любовью. Мне нелегко сказать женщине: «Я люблю тебя». Это отсутствие любви? Или ощущение того, что в этих трех словах присутствуют отношения, которые ограничивают истинную любовь?
К.: Это скорее страх слишком сильно вовлечься во что-то и потом, возможно, страдать.
В.: Значит, все-таки отсутствие любви.
К.: Это страх того, что это может привести к отсутствию любви. Поэтому для начала ты вообще не хочешь вовлекаться. Когда ты полностью отдаешься, то теряешь самого себя в другом.
В.: Значит, мне надо отважиться на прыжок и сказать «я люблю тебя»?
К.: Это не может произойти посредством слов. Слова могут быть средством выражения этого. Когда они есть, они есть. Самоотдача случается, когда она случается. Отдавание, бхакти, или познание случаются, когда они случаются. Их невозможно вызвать.
В.: Даже в моменты полного отдавания я никогда не говорю «я люблю тебя».
К.: Ты боишься быть пойманным на слове. Нам, немцам, сложнее сказать это, чем другим. Англичане или американцы говорят каждому «I love you». Это клише. Когда это говорит немец, он должен держать свое слово. «Я люблю тебя» является в немецком чем-то священным.
В.: Это я и имел в виду!
К.: Но если тебе тяжело сделать это интимное признание, просто спрячь свой страх потерять себя.
В.: Это ясный ответ.
К.: В конце концов, это всегда причина для обороны: страх потерять себя. По этой причине ты выстраиваешь вокруг себя защиту. Все, что можно потерять, это то, что я считаю своей собственностью. Моя жизнь, мое тело, мой мир, мои личные представления о любви. Идея о том, что я что-то имею — знание, тело, жизнь, — вынуждает к ограждению и защите. Собственность нуждается в контроле и закрытых дверях. «Я люблю тебя» открывает их.
В.: И от этого меня бросает в дрожь.
К.: Да, возможно, от тебя ничего не останется. Ничего из того, что ты считал своим «я».
В.: Но когда это сказано, это такое расслабление.
К.: Это расслабление, когда тебе больше ничего не нужно поддерживать, никакого «я», никаких историй, никакого будущего. Когда ты просто есть то, что есть. Тогда больше нет напряжения. Тогда второго тоже больше нет, и нет отношений.
В.: Больше нет напряжения?
К.: Больше ничего не напрягает, не тянет и не давит.
В.: Никакого трения, никакой искры, значит, и секса тоже? Это бы стало для меня проблемой.
